Крестный сын

Алесько С.

Гвардейцы с некоторыми усилиями вытолкали Филипа из кабинета и закрыли за собой дверь.

Кайл с Шоном вели крестника Правителя по направлению к темнице, выбирая наиболее длинный и безлюдный маршрут. Гвардейцы не стали брать его под руки или обнажать мечи, просто шли по обе стороны, и никто бы не заподозрил, что эта троица — арестованный и два конвоира. Филип оценил тактичность друзей, но говорить об этом не стал.

— За что он так с тобой? Неужели из-за нее? — нарушил молчание Кайл.

— Он же запретил вам разговаривать, — сказал Филип, опасаясь

за них.

— Тебе он тоже кое-что запретил, насколько мы помним, — проговорил Шон.

Филип решил, что играть в молчанку глупо и не стал тянуть время.

— Да, из-за нее, — ответил он. — Но она ни в чем не виновата. Сами видели, как он с ней обращается.

— Да уж… — с жалостью протянул Кайл, — Но почему, кого он для нее ищет? Чем ты-то плох?

— Ребята, — вздохнул Филип, — вы просто не все обо мне знаете…

— Ты не тот, за кого себя выдаешь? — с плохо скрываемым интересом спросил Шон.

— Я действительно герцог Олкрофт, по крайней мере, по рождению, — Филипу не хотелось говорить друзьям всю правду, но он собирался попросить их об услуге, а значит, они имели право знать. — Просто до того как появиться во дворце, я десять лет разбойничал на большой дороге.

Гвардейцы от неожиданности даже остановились. Кайл хотел что-то сказать, но впереди показался идущий навстречу важный пожилой придворный, и они отправились дальше в молчании. Поравнявшись со старичком, друзья церемонно раскланялись. Когда коридор снова опустел, Шон не выдержал.

— Разбойничал, говоришь? — сказал он со смешком. Ему не верилось, что друг говорит серьезно. — И как тебя тогда звали? Не Жеребец, часом? О нем как раз с весны ничего не слышно.

— Мне не до смеха, Шон, — вздохнул Филип. — Ты угадал, именно так меня тогда и звали.

Гвардейцы с еще большим удивлением уставились на него, потом Шон весьма длинно выругался, а Кайл не совсем по делу спросил:

— А она знает?

Филипа такой вопрос почему-то не удивил, и он ответил:

— Она знала с самого начала, как только я здесь появился.

Кайл от этого откровения снова встал как вкопанный. В этот момент из боковой двери выпорхнули четыре молоденькие служанки. Они увидели мужчин, заблестели глазами и захихикали, глядя преимущественно на Филипа. Он подмигнул им.

— Девочки, сейчас еще утро, идите, занимайтесь своими делами, о другом поговорим вечером.

Девушки расхохотались, а одна из них, самая бойкая, ответила:

— Мой лорд, для вас я свободна круглые сутки!

— Спасибо, красавица, вот только я уже не свободен, прости! — усмехнулся он.

Служанки еще больше развеселились, но молодой человек выразительно махнул им рукой, и они удалились.

— Что ты имел в виду, говоря ей про несвободу: темницу или свою подругу? — не сдержался Шон.

— И ту, и другую, — буркнул Филип.

— Старикан пощадил тебя в начале, потому что ты — сын его старого друга? — продолжил расспросы Шон, когда они снова двинулись по коридору.

— Да, и к тому же его крестник. Но он запретил мне подходить к дочери под страхом смерти.

— А

ты не удержался! Но как ты ее уговорил, если она все о тебе знала?

Кайла, как обычно, интересовало все, связанное с его безответной любовью.

— Она сама ко мне пришла, — ответил другу Филип. — А я не смог ей отказать, даже под страхом смерти.

Кайл понимающе вздохнул.

— Что Старикан собирается с тобой делать? — спросил Шон. — Сошлет в замок Олкрофтов?

— Опять смеешься или просто запамятовал, кем я был? — хмыкнул Филип. — Он отправляет меня на каторгу в Южную провинцию.

— На каторгу?! — Шон был потрясен. — Ты стал шутить с горничными, и я решил…

— Девушки ни в чем не виноваты, к тому же хорошенькие, что же мне, рычать на них из-за того, что влип в очередной раз по своей же глупости? Они, наоборот, хоть немного мне настроение подняли.

Шон не нашелся с ответом и только покачал головой. Кайл, до сих пор переваривавший информацию, вдруг сказал:

— Дворян не отправляют на каторгу! Как ты будешь уживаться с этим сбродом?

— Я прекрасно уживался с ними десять последних лет, это как раз меньше всего меня волнует.

Гвардейцы молчали. Шон с сожалением покачал головой, Кайл похлопал Филипа по плечу. Тот видел, что эти двое по-прежнему остаются его друзьями.

— Ребята, я бы с радостью вам все подробно рассказал, но вижу, мы почти пришли. Хочу вас кое о чем попросить.

— Можешь рассчитывать на нас, — сказал Шон, Кайл кивнул.

— Помогите Ив выбраться из столицы, когда придет время. Потом она попытается вытащить меня. Имейте в виду, она может сразу не поверить, решит, что вы действуете по приказу Старикана. На этот случай скажите: я просил передать, что никогда не забуду нашу первую встречу у родника и ее слова про мои глаза.

— Хорошо, — закивали заинтригованные гвардейцы.

Они уже спускались по узкой каменной лестнице в тот сектор подземелья, где находились темницы.

— Спасибо, ребята, — сказал Филип. — Прощайте.

— Не за что! Спасибо тебе за уроки с мечом. Будем надеяться, еще встретимся.

— Если хотите, можете все рассказать остальным. И поменьше треплитесь об Ив, она постоянно подглядывает за всеми из потайных ходов.

Филип подмигнул им на прощание. Они завернули за угол, за которым стоял тюремный караул.

Как только дверь за Филипом и гвардейцами закрылась, Правитель опустился на колени перед лежащей на полу и сотрясающейся от беззвучных рыданий Ив. От его злости не осталось и следа, а в памяти всплыло необычайно счастливое лицо дочери, каким он видел его ночью. Сам не понимая, зачем он это делает, Правитель нерешительно положил руку ей на голову, будто желая приласкать. Она тут же почувствовала прикосновение и затихла, все ее тело напряглось. Правитель тут же отдернул руку. Его дочь села и, оказавшись с ним лицом к лицу, снова застыла. Он тоже не мог оторвать от нее взгляд: она осунулась, глаза были сухими и огромными, под ними залегли темные тени, кожа стала неестественно бледной.