Кристальный пик
Шрифт:
Периодически из-за ширмы выглядывала жемчужная макушка: Сол периодически совал голову в печку, чтобы проверить яблоки или сдобрить их молотыми специями, а затем выныривал обратно и потягивался, разминая спину. Это невольно напомнило мне, как я училась готовить для Соляриса черничные тарталетки и как он вздыхал, когда я принесла сырое тесто и ему пришлось самостоятельно допекать его на кухне. Он и раньше много ворчал, а иногда и вовсе сбегал от меня и моих затей, но все часы, которые мы проводили вместе, всегда были полны улыбок и веселья. Минуло столько лет, но я все еще благодарила Солярису за свое детство — лишь благодаря ему и Матти в нем было что-то
Прогорклый запах жженного сахара сменился на карамельную сласть. Точно также моя нежность сменилась тоской, а гнев Волчьей Госпожи — милостью. Все это время она молча потягивала вино из своего кубка, прямо сквозь маску, в которой, очевидно, прятались тонкие прорези на уровне рта — иначе как еще она умудрялась пить, не роняя при этом на одежду ни капли? К тому времени огонь в камине уже согрел дом, и теперь ее выделанный плащ висел на спинке кресла. Хангерок под ним оказался даже проще, чем я думала, — не на золотых цепях, а на самой дешевой холщовой шнуровке, — старый и явно видавший лучшие дни, но чистый, без единого пятнышка.
Госпожа отставила кубок на подлокотник кресла и вдруг поманила меня пальцем.
— Вижу же, что просить о чем-то хочешь, — сказала она. — Еще там, в лесу хотела. Говори, пока я готова слушать.
— Госпожа, — Я тихонько подобралась к ней, косясь на ширму, за которой Солярис спорил с сестрой о том, будет ли вкуснее, если посыпать яблоки в довесок еще и солью. Только в такой момент, пока Сол не слышит, да еще и одурманенная вином я и могла решиться на заветную просьбу: — Хоть вы и говорите, что вы не божество, но все-таки лишь вам под силу сейд чужой своим сейдом разбивать. Есть одно проклятие...
— Ах, так вот оно что! Помощь тебе моя надобна. Что же, такого рода просьбы не новы для меня. Вот только...
— Что вы хотите взамен? — тут же поняла я.
— Ничего такого, о чем бы ты стала жалеть, — сказала Госпожа то же самое, что сказала однажды Хагалаз, соглашаясь снять с Соляриса ошейник. Очевидно, это было негласным принципом сейда, но, увы, другие вёльвы следовали ему нечасто. — Вот откроет тебе Совиный Принц свои секреты, за коими ты пришла сюда, вот победишь эту хмарь ненасытную, вернешь нам Кроличью Невесту, тогда и поговорим. Исполнение одной любой просьбы будет тебе наградой за исполнение божественной воли, кою ты уже и так возложила на себя.
Я откинулась на спинку кресла, обдумывая ее условия. В них не было ничего, что я бы и так не собиралась сделать, а значит...
— Я согласна. Вот только не мне эта награда нужна, — призналась я шепотом.
Госпожа глянула на меня с интересом, насколько этот интерес мог просачиваться сквозь резьбу в ее золотой маске. Затем она откинула назад голову под ее весом, развела в стороны усталые плечи и сказала так, будто знает, о чем идет речь:
— Разве? По-моему, это ты ко мне с просьбой обратилась, а не он. Но раз, говоришь, не твоя награда... Хорошо, я приду к нему, когда время настанет. Если оно настанет.
Радость зажглась в груди зыбкой, дрожащей искрой, и я шумно выдохнула, только тогда осознав, что до этого и не дышала вовсе. После всех расстройств, после всех испытаний и опасностей, я уже и не надеялась услышать нечто подобное. Потому не представляла, как сильно, оказывается, в этом нуждалась. Руки, озябшие и поцарапанные, налились силой, ноги вмиг перестали ныть, и прилив бодрости я испытала такой, что была готова прямо сейчас преодолеть весь континент еще раз.
Ради Соляриса. Я все сделаю ради Соляриса!
— Дайте мне гейс, — потребовала не я, а выпитое мною вино, на что Волчья Госпожа впервые так звонко и открыто усмехнулась.
— Я? Гейс? Тебе? После всего, что ты содеяла? — Я уж больно открыла рот, чтобы настойчиво напомнить, что не отвечаю за проступки Дейрдре, как упорно бы ее не продолжали видеть во мне по какой-то причине, но Госпожа махнула рукавом, вышитым красной нитью. Тот всколыхнулся у меня перед лицом одновременно с огнем в камине, и я благоразумно решила промолчать. — Нет толку в гейсах нынче и не будет, пока человечью душу свою обратно на пришьешь.
— Что это значит?
— То, что в тебе сейчас душа драконья, — Госпожа ткнула меня пальцем прямо в шрам на сердце, и я содрогнулась от глубинной боли в нем, будто она пронзила меня этим пальцем и сказанным насквозь: — Половина драконьей души, если быть точной. Разве дщерь моя, Хагалаз, не объясняла? — Я затрясла головой, и Волчья Госпожа вздохнула тяжко. — «Как река впадает в море, как за счастьем неизбежно горе, так два становятся одним». Вас с Солярисом разбили, чтобы соединить вновь. Ты жива лишь благодаря тому, что вторую половину твоей души, — человеческую половину, — он хранит в себе, кою первую украл Красный туман. Половина же души Соляриса осталась у тебя. Оттого и не держатся на тебе гейсы. Сейчас ты больше дракон, чем человек. Полукровка, как и раньше.
Я более не стала ни о чем спрашивать, слишком потрясенная полученными ответами, чтобы захотеть узнать в ближайшее время что-нибудь еще. Вместо этого я постаралась поверить, что Волчья Госпожа, олицетворение материнского лика, не станет обманывать меня, и я освобожу Соляриса, даже если вернуть свою часть души у меня не получится. Даже если снова придется умереть.
Как бы я не старалась гнать от себя эти мысли, только о них теперь думать и могла, пока грызла плохо пропеченные яблоки, торжественно внесенные Мелихор с громким «Вкусно-ости!». Из-за соли те больше напоминали маринованные овощи, нежели фруктовый десерт, но это было всяко лучше, чем сосание под ложечкой и недомогание на утро. Тем более, что Солярис не отстал бы от меня, пока я не поела. Усевшись на полу рядом, он старательно очищал яблочные дольки и выбирал когтями косточки, чтобы затем отдать дольки мне, в то время как Мелихор по соседству пыталась запихнуть себе в рот всю миску сразу.
— Фу, ну и вонь! — изрек Кочевник на другом конце комнаты.
— Тебе все равно нельзя их есть! — воскликнула Мелихор обиженно.
— Да я не про твою стряпню, а про себя, — И он понюхал свою рубаху, на которую уже пролил вино, стащенное из запасов Принца без разрешения. Видимо, в качестве компенсации за то, что остался без ужины — нигде в доме не нашлось ни кусочка мяса или рыбы.
— Совиный дом не только вверх высоко уходит, но и вниз, — сообщила Госпожа и потянулась на кресле точь-в-точь как ее волчица. Иногда они двигались синхронно, а смотрели на друг друга так, будто общались без слов. Судя по тому, что волчица вдруг встала и принесла Госпоже в зубах вязанный плед, так оно и было. — Под нами пещеры есть, а в них — горячие источники, купальня Принца. Лаз в полу за книжным шкафом справа. Можете сходить, помыться. К вони мне не привыкать, но вот Принц наш неженка, его встречать как положено надо.