Кровь боярина Кучки
Шрифт:
– Мне? Сейчас? Уйти?
– не поверил Род.
– Ты совсем позабыл про нашего братца Якимушку, - упрекнула Улита, вдавливая за спиной ладони в крепкую тесовую стену, - Я ведь только ради Якимушки стала женой Андрея. А теперь… теперь он мой муж. Мы повенчаны. Стало быть, не судил нам с тобою Бог…
А Лиляна тем временем собирала «кошку», укладывала в торока, где скрипели не нужные никому ремни помочей.
– Ой, страсти какие!
– боялась уколоться сенная девушка.
– Я просила за тебя, Родинька. Моей мечтой было всегда видеть тебя рядом. Ведь ты этого
– закрыла она лицо руками.
– Нас с Якимушкой ждала та же участь, если бы не Андрей… Он слышать не желает о тебе, бешеный ревнивец!
Род неверным шагом приблизился:
– Простимся, У ля?
– Нет, - вдавливалась она в стену.
– Не подходи. Я не выдержу…
Деловая Лиляна подала ему груз, взяла за руку:
– Нам пора, Родислав Гюрятич. Я тебя проведу тишком. Будь покоен.
Последнее, что он видел, уходя: Улита бросилась на свой одр, и в ушах долго ещё звучали её глухие рыдания.
– Нынче сызнова попросила квашеной капустки, - на ходу шептала в ухо Лиляна.
– Что?.. Причём капуста?
– не понял Род.
– Да при том, что моя госпожа брюхата, - объяснила сенная девушка.
Выведя несчастного через чёрный ход, чернавка было пошла к боковой калитке, Род запротестовал:
– Уйду тайным ходом.
– Не бойся, боярин, в этой калитке как раз наш Томилка бдит.
– Нет.
– Он решительно отнял руку.
– Меня в н ном месте ждут.
И весьма скоро пожалел, что не послушался своей проводницы.
У прикрытого лаза белела понка, обрисовывая девичью стать. Неприятно знакомым повеяло от неё на юношу. Отступить он не мог, иного пути для него сейчас не было. Решительно шагнув к подкараулившей его понке, он ждал от неё сигнала, по которому вся Андреева свора явится, откуда ни возьмись. Кто же эта шальная нюхалка?
Вплотную подойдя, он узнал Вевею.
– Здрав буди, свет мой ясный, - тихо приветствовала она ночного гостя.
– Что ж не зовёшь людей?
– спросил Род.
– Был бы не один, непременно бы позвала, - сообщила рыжая соглядатайка, прежде верно служившая Кучке, а теперь, по всей видимости, Андрею.
– Не желаешь моей погибели, так позволь уйти, - деликатно попытался он отстранить её.
– Не кручинься, - взялась утешать Вевея.
– Зеленоглазая злица жаждет тебя по-прежнему. Да не тобою, другим она подевичена и после посяга пребывает под чарами Андреева первомужества. Не понять тебе этого бабьего состояния.
– Отчего ж не понять?
– все-таки оттёр он от лама докучливую рыжуху, - Досачиваюсь…
Прощай, голубь мой серебристый, - вдруг уколола его поцелуем в щеку Вевея. И, уже оттолкнутая возмущённым Родом, тихо хихикнула, грозя пальцем: - Помни: я-то с тобой не навек прощаюсь.
Ловкой ножкой выбила она перед ним тесный лаз.
Оказавшись за тыном, он шумно перевёл дух.
– Ты… один?
– в нетерпении теребил его выросший как из-под земли атаман.
– Я… да, один. А она… осталась.
Уже в карети, сотрясаемый бешеной ездой и плохой дорогой, Род кратко сообщил Фёдору обо всем, что
– Так… так… - прерывал его речь Дурной.
– Что ж, - подытожил он, - быть по-моему: бросаем эту украденную Шишонкой посудину на Старо-Русской дороге и - в Азгут-городок, в Затинную слободу. Там устроим смотрины.
– Нет, - твёрдо вымолвил Род.
– Ты спешишь к своим братьям, а я - к друзьям в Киев. Надобно кое с кем повидаться, на столицу, кстати, взглянуть, а оттуда - на север, в гости к Господину Великому Новгороду.
Бродник то ли обиженно, то ли задумчиво промолчал. Перед тем как велеть Шишонке остановиться, хмуро изрёк:
– Приглашать - не неволить. А вот ежели на ратном поле сойдёмся… Я все ж таки к Ольговичу поведу своих братьев. А тебе отчего бы не оказаться в великокняжеских полках?.. Так вот, коли сойдёмся, давай узнавать друг друга по красному лоскуту на шапках. Не станем брать на душу братоубийственного греха.
– Я этого греха на душу не возьму, - твёрдо пообещал Род.
– И никоим образом не окажусь в полках Изяслава. Более не ищу боярства. Жизни из княжеских рук мне отныне не надобно.
8
Путь на Киев через Козельск прямее. А Старо-Русская дорога через Смоленск даёт большую клюку, зато наезжена, безопасна. Куда было спешить Роду? В Смоленске пытался найти Ивана Берладника, да опоздал. Иван уж рассорился с тамошним князем Ростиславом, как прежде с Ольговичем. Сказали, что галицкий изгой служит теперь Гюргию, рыщет по непокорным новгородским погостам, обирает тамошних мытоимцев. Неприкаянный, неугомонный Берладник!
Миновав Городец, Род задержался в деревне Радосынь, что перед Киевом. Хотя атамановых златиков в мошне ещё было много, он продал Чалку, подарок Фёдора, местному чернедь-мужичку - пусть пашет, не поспешая, - а сам на вырученные куны купил разноцветный пояс-источень. Приличнее показалось прибыть в столицу пешком, нежели верхом на неказистой кобылке.
И вот за земляным валом - Киев, о котором премного наслышан. Прежде всего понадобилось посетить постригальню, лишь затем можно было себе позволить полюбоваться хотя бы некоторыми из шестисот киевских церквей, побывать хотя бы на одной и з восьми торговых площадей, влиться в число деловитых, равнодушных к нему нескольких сот тысяч киевлян.
С Господином Великим Новгородом Киев сравнивать было трудно. Разумеется, второй более первого и не очень-то схож с ним. Зато с маленьким Суздалем Род приметил сходство: там и тут - земляная крепость, четверо ворот, прямое перекрестие главных улиц. В Киеве - Печерский монастырь, в Суздале - Печерское подворье. В Киеве рядом с Печерским - Дмитриевская обитель, в Суздале рядом с подворьем - церковь святого Дмитрия. Из рыночных разговоров узнал, что у Киевского князя есть загородный дворец в Берестове, и вспомнил, что у Суздальского - тоже загородный, в Кидекше. Постоял перед Ярославовым княжим дворцом на горе, ну совсем как перед детинцем, господствующим над Суздалем.