Кровь боярина Кучки
Шрифт:
– Ты и взабыль искусный целитель, - подошёл к нему Иван Гюргич.
– Итларь убит!
– воскликнул юноша дрогнувшим голосом.
– Мстительный кровоядец Кунуй поразил его ножом в спину на моих глазах.
– Охолонись, - обнял суздалец земляка.
– Мне Алтунопа рассказал о твоём догаде. Горе родило в тебе неправоту. Половцы считают, что в погоне Итларь слишком вырвался вперёд и оказался среди бегущих. Его убил враг.
– Враг Кунуй, - упрямо уточнил Род.
Он коротко сообщил Гюргичу,
– Стало быть, Кунуй и твой враг?
– поднял палец Иван.
– Вот и причина всех твоих подозрений.
К ним подъехали муромчанин Владимир, Иван Берладник, Алтунопа и хан Кунуй.
– Ваш князь просит осмотреть стены и заборола города Карачева, - сказал Алтунопа Ивану Гюргичу.
– Мыслит: не отсидеться ли там до помоги твоего батюшки, - объяснил Берладник.
– Добро, - вскочил в седло Гюргич.
– Поедем с нами, земляк, - пригласил он Рода.
– Ты убийца и есть, - мрачно процедил Род.
Среди половецкой обережи загомонил ропот.
– Придержал бы язык, боярин, - прошипел Алтунопа.
– Тебе подвели коня, - ободряюще кивнул Гюргич земляку и, отметая лишние разговоры, крикнул: - Айда!
Кучка всадников взметнула снежную пыль на дороге к Карачеву.
Это был отнюдь не Новгород-Северский. Подградие не разрасталось вокруг него. На единственной осевшей переспе - невысокие деревянные стены, давно не чиненные. Охраныши у ворот лишь с палицами в руках да с топорами за поясом.
– Ездят вкруг города кмети передового полка черниговцев. Будьте настороже, - предупредил один из них.
В городе уже знали о победе Ольговича, открыли пред ним ворота, боялись теперь своих Давыдовичей.
Прибывшие поднялись на стену, оставив обережь внизу.
– На таких заборолах долго не выстоишь, - отметил Берладник, вертя головой.
В самом деле, крыша прохудела и прогнила, дощатый пол предательски скрипел под ногами, в защитном бревенчатом ограждении зиял обширный пролом.
– Тут кроме бойниц - щели толщиной в руку, - заметил Владимир Святославич.
буки, друзья Изяслава Киевского. Они тоже заметили нас, глазастые. Ишь как целятся!
Он отвёл хана Кунуя в сторону, где как раз стоял Род. Хан глумливо затряс своим волосяным трезубцем и сузил без того узкие глазки.
– Ой, боюсь, друг Итларя убьёт меня.
– Твоя злоба тебя убьёт, - пообещал Род.
– Прекратите же хоть сейчас-то!
– не выдержал Иван Гюргич.
– А я Родиславу верю, - коротко кинул Берладник.
Эти слова упали искрами в пылкий сушняк. Глазки Кунуя расширились и зажглись. Он затарабанил козловыми сапогами вниз со стены по гнилым ступенькам. Алтунопа не успел высказать укоризну Роду с Берладником, как Кунуй
– Вот он, вот!
– тыкал чёрную одежду в лицо Роду взбешённый хан, - Ты видел его на мне? Да? В этом халате я убивал Итларя? А вон погляди!
– сунул он пальцем вдаль, где у леса кучковались черные клобуки, - Вон на них то же самое, даже цвет такой же. Проклятый яшник!
Род спокойно держал емурлак, очень внимательно рассматривая его. Кунуя бережно отвели от пролома за бревенчатое ограждение. А на юношу все глянули осуждающе. Все, кроме Берладника.
– О силы небесные!
– крикнул он, - Покарайте этого гнусного мстителя, если он убийца!
– Оскорбление всем кыпчакам!
– в свою очередь закричал Алтунопа, смутив русских князей непонятной речью.
Никто не успел ему возразить, хотя все почувствовали угрозу. В этот миг рухнуло тело на гнилой пол. От удара одна доска отлетела, и нога Кунуя провалилась в дыру. Под пазухой хана торчала стрела. Лицо поверженного окрапили красно-бурые пятна.
– Откуда стрела?
– всплеснул Владимир Святославич руками и нагнулся над ханом.
– Ведь он перешёл под защиту брёвен.
– А в этой защите щели толщиной в руку, - надоумил Берладник.
– Стрела отравлена. Он умирает, - сквозь зубы вымолвил Иван Гюргич.
Род подал Алтунопе чёрный емурлак.
– Гляди, воевода кыпчаков, внимательно гляди, вот!
– показал он ногтём мизинца едва различимое пятно крови.
Алтунопа сунул это место плаща в затухающие глаза Кунуя и спросил по-кыпчакски:
– Чья кровь?
Посиневшие губы хана прошептали на родном языке:
– Его кровь…
Поражённый стрелою умер, а живые стали осторожно спускаться со стены. Все восприняли эту смерть как небесную кару.
– Уберите сверху шакалью падаль, - велел Алтунопа своим половецким воинам, глянув в болтающуюся под заборолом ногу Кунуя.
– Что он им сказал?
– спросил Владимир Святославич, чуть отойдя.
– Назвал убийцу собачьим стервом, - пояснил Иван Гюргич, ещё матерью своей, Аепиной дочкой, выученный кое-чему по-кыпчакски.
Алтунопа и Иван Гюргич с Владимиром Святославичем отправились доложить Северскому князю о ненадёжности карачевской крепости. А Берладник заявил, что после всего случившегося он должен получить утешение в первой же корчме. Род увязался с ним.
– Так ты же трезвенник!
– удивился галицкий изгой.
– Вокруг слишком много крови, чтобы не испить вина, - пробормотал юноша.
Посиделец принёс им потрох лебяжий, солонину с чесноком, осердье лосиное крошеное, молоки да печёнку налимью и кувшин жжёного двойного вика.