Кровоточащий город
Шрифт:
— Вы — француженка? Bonjour mon ami. Comment allez-vous? [33] — Он посмотрел на меня, ожидая одобрения, и я кивнул ему.
Веро ласково потрепала мальчишку по щеке.
— Bonjour, — мягко ответила она. — Comment t’apelles tu? [34]
— Je m’appelle Ray, [35] бэби.
Он рассмеялся, сконфуженный собственной смелостью, и Веро, потянувшись, чмокнула парнишку в щеку и налила ему шампанского. Я заметил, что в тот миг, когда ее пухлые губы коснулись его щеки, бедняга пропал.
33
Добрый день, друг мой. Как дела? (фр.)
34
Добрый день. Как тебя зовут? (фр.)
35
Меня зовут Рэй (фр.).
После ужина Генри поднялся, постучал ножом по бокалу и смущенно откашлялся.
— М-м… Мне выпало сказать несколько слов и… Как чудесно вас всех здесь видеть. У меня такое чувство, что мы пережили какое-то страшное испытание, жуткую катастрофу. Знаю, некоторые из вас все еще занимаются нелюбимым делом, и я призываю вас последовать примеру моего обожаемого друга Чарли, дорогой Веро и Янниса и уйти, пока еще не поздно. Хочу поблагодарить всех за то, что пришли сюда, в это место, с которым у многих из нас связаны смешанные воспоминания. Признаюсь, я сам шел сюда не без страха. Фулхэм ассоциируется у меня с отчаянием и депрессией, но сегодня, вспоминая наши попойки, я нашел здесь лишь теплую ностальгию. Давайте же выпьем за Чарли, принявшего наконец верное решение. За его новую карьеру, за исполнение желаний.
Его слова были встречены одобрительными криками. Джо покинула ресторан пораньше, чтобы приготовить все к нашему возвращению. Мы еще немного поговорили и, захватив недопитые бутылки, отправились ко мне на квартиру. Энцо и Янниса ждала другая вечеринка, куда они и поспешили, причем Энцо настоял на том, чтобы заплатить по счету за всю компанию.
— Ты все правильно делаешь, Чарли, — сказал он, пожимая мне руку.
— Мы с тобой еще напишем книгу, братан, — подхватил Яннис. — Разоблачим «Силверберч», как только эти мудаки вылетят в трубу. Будет здорово. Жаль, что пора уходить. Слишком много вечеринок на один день. Везде празднуют кончину капитализма.
Прощаясь, Энцо салютовал мне, а Яннис изящно, будто актер из какого-нибудь черно-белого фильма, протанцевал вокруг столба. Остальная компания потянулась в мою отсыревшую холостяцкую квартиру.
Из нового радио лилась музыка, и мы сидели группками на полу, каждая со своей пепельницей и свечами. Джо выставила несколько тарелок с чипсами, но их никто не трогал, и все только пили шампанское и курили, так что получилось мило и даже богемно. Гэвин и Тони уже сошлись на почве футбола и, открывая банку за банкой пива, увлеченно о чем-то спорили. Веро и Рэй болтали в углу. Он горячо доказывал ей что-то, а потом отвернулся к стене, и она положила руку ему на плечо. Рэй плакал, и я подумал, что они, должно быть, говорили о его матери. Веро умела слушать и располагала к откровенности, и даже незнакомые люди часто раскрывались перед ней и поверяли свои самые сокровенные тайны. Я поймал ее взгляд и улыбнулся. Генри и Астрид рассматривали сложенные в углу книги и, выбрав ту или другую, вытаскивали ее, пролистывали и наперебой, со смехом, пересказывали друг другу сюжет и пытались вспомнить действующих лиц. Джо и Лора шептались в крохотной кухне, потягивая шампанское прямо из бутылки.
Я сидел с Мехди. Волосы у него, когда-то длинные и густые, заметно поредели, на макушке проглядывала лысина. Отпив из бокала шампанского, он ткнул сигаретой в пепельницу.
— Ты молодец, что решился, Чарли. А вот мы с Лорой все тянем. Думаю, теперь нам все же хватит духу подвести черту. Твоя девушка, Джо, — просто замечательная. И работа у нее такая отличная. Лора всегда мечтала заниматься чем-то похожим. Например, открыть благотворительный центр в Южной Африке. Это большое дело. А я решил защитить докторскую. Хочу учиться дальше, вернуться в мир науки. В Лондоне мне совсем не нравится. Не знаю, зачем мы вообще сюда приехали. Теперь это выглядит глупо, а тогда все рвались сюда, и нам не хотелось отставать от вас. Но время пришло. Это как сон — мы здесь, мы — лицензированные бухгалтеры. Сон… или кошмар. Скорее, второе.
Бутылки опустошались, в пепельницах высились пирамиды окурков, а разговоры продолжались. Без четверти двенадцать Тони объявил, что им с Рэем надо идти, чтобы успеть на метро. Астрид собралась с ними. Они с Генри жили в доме родителей, в Челси, и она устала от шумной компании после слишком долгого заточения. Перед уходом Генри взял сестру за руки и поцеловал в щеку, а я не в первый уже раз подумал о том, как много в нем доброты и участливости. Рэй стиснул мне руку и улыбнулся; слезы уже высохли, но на лице остались влажные дорожки.
— Клево оторвался, Чарли. Веро — потрясная девчонка. Ты спроси, может, мы с ней прошвырнемся куда-нибудь.
Тони обнял сына за плечи. Рэй взял Астрид за руку, и они втроем зашагали по Мюнстер-роуд; Рэй и Астрид уже болтали о чем-то, и их дыхание змеилось в воздухе серебристыми ленточками.
За ними засобирались Мехди и Лора, мы все обнялись на прощанье в круге бледного света под уличным фонарем. Джо и Лора договорились встретиться в следующую субботу, и я вдруг подумал, что, может быть, разорвав свои цепи, помогу сделать то же самое другим. Проводив друзей, мы вернулись в квартиру. Гэвин, совсем пьяный, поднялся к себе, и я слышал, как он сразу повалился на кровать.
Свечи в гостиной догорели. Джо снова открыла окно, и лежавшие на полу воздушные шары зашевелились, заметались неприкаянно, словно заблудшие души. Пепел рассыпался по новому коврику, и темные пятна напоминали грозовые облака над пылающим закатным небосклоном. Я был изрядно пьян и, грубо притянув к себе Джо, впился ей в шею жадными губами. Она увернулась, хихикнув, и ушла в кухню. Я двинулся за ней, и мы вместе мыли посуду, прижимаясь друг к другу у маленькой раковины. Генри и Веро разговаривали, сидя на стопках книг.
В гостиной, когда мы вернулись туда с Джо, что-то незримо изменилось. Атмосфера сгустилась, будто затаившаяся на время депрессия, неотъемлемое свойство самой квартиры, расползлась, утверждая себя, теперь, когда противостоящие ей силы уменьшились количественно. Генри стоял у окна, прижав ладони к стеклу. Джо подошла к нему, положила руку на плечо и, наклонившись, закрыла окно. Шары затихли, улеглись. Веро смотрела на Генри влажными глазами. Внезапно, словно на нее что-то нашло, она вскочила неловко, опрокинув стопку книг, которая с мягким шлепком рассыпалась по полу.
— Совсем забыла. У меня же подарок от папы. Бутылка кальвадоса. Папа никогда не видел, чтобы кто-то пил кальвадос, как вы, англичане. Этот кальвадос делает один его друг. Десятилетняя выдержка. Крепкий, как огненная вода.
Пока она рылась в чемоданчике, я успел заметить, что вещи сложены в большой спешке, рубашки и жилетки скомканы, черные кружевные трусики просто заткнуты в угол. Откопав наконец бутылку без этикетки, она вытащила пробку и приложилась к горлышку, а когда оторвалась, по подбородку стекала золотистая струйка, а в глазах прыгало пламя.