Крутой сюжет 1993, № 1
Шрифт:
— Да.
— А недавно?
Судя по колебаниям, она начала понимать, в чем тут дело.
— На той же неделе, когда я ездила в Конкарно.
— В какой день вы стираете?
— По понедельникам.
— Он надолго задержался?
— Не очень. Может быть, на час.
— Вы спрашивали, где он был?
— Я никогда его ни о чем не спрашиваю. Он волен в поступках. Не мне задавать ему вопросы.
— Не знаете, уходил ли он из квартала?
— Я была как раз на пороге, когда он вернулся, и видела, как он сошел с автобуса на углу улицы Франк-Буржуа.
— Автобус ехал из центра или со стороны Бастилии?
— Из центра.
— Насколько я могу судить по фотографии, братья одного роста?
— Да. Альфред кажется более худым из-за удлиненного лица, но тело у него мускулистое. Внешне они непохожи, за исключением светлых волос. А со спины точь-в-точь, мне даже случалось их путать.
— В те разы, что вы видели Альфреда, как он был одет?
— Я уже говорила, по-разному.
— Могло быть, что он приезжал занять денег у брата?
— Я уже думала об этом, но мне кажется, это маловероятно.
— В последний раз он был не в синем костюме?
Она посмотрела прямо ему в глаза. Она все поняла.
— Я почти уверена, что он был одет во что-то темное, но скорее серое или синее. Живя при искусственном освещении, не очень-то обращаешь внимание на цвета.
— Вы никогда не слышали фамилию Кринкер?
— По-моему, нет. Видите ли, целыми днями мы находимся вместе, но я не могу себе позволить спрашивать его о чем-либо. Вы, похоже, забываете, господин комиссар, где он меня подобрал. Я все время помню. И вот, благодаря нашему разговору, мне пришло в голову, что он сделал это, возможно, в память о матери.
Перед уходом ему пришлось спуститься вниз, забрать фотографию Мосса, забытую на кухонном столе. Вместо того чтобы отправиться на набережную Орфевр, он пересек улицу и вошел в лавочку сапожника.
Тот (и это в девять часов утра!) уже пропустил несколько стаканчиков. В воздухе стоял запах белого вина.
— Итак, господин комиссар, дела идут?
Обе мастерские были расположены одна напротив другой. Сапожник и переплетчик, отрывая глаза от своей работы, не могли не видеть друг друга, разделенные неширокой улицей.
— Вы помните каких-нибудь клиентов переплетчика?
— Некоторых да.
— А вот этого?
Он сунул ему под нос фотографию. Из окна напротив Фернанда с беспокойством смотрела на них.
— Я называю его клоуном.
— Почему?
— Не знаю. Наверное потому, что у него голова, как у клоуна.
Вдруг он поскреб затылок и, казалось, вспомнил что-то веселое.
— Слушайте, оплатите стаканчик, и я не останусь в долгу. Как удачно, что вы мне показали эту фотографию! Я сказал о клоуне, и это вдруг навело меня на мысль о чемодане. Почему? Ну да! Потому что клоуны у нас имеют обыкновение выходить на арену с чемоданом, Ну так что, выпьем?
— После.
— Зря. Я всегда говорил, что Франц — золото. Ну вот, а этот ваш тип — определенно человек при чемодане.
— Какой человек при чемодане?
Сапожник бросил на комиссара лукавый взгляд.
— Иль я не читаю газет? Так вот, о чем они писали первое время? Не меня ли спрашивали о том, видел ли я, как Франц, или его жена, или кто-нибудь еще выходил с чемоданом?
— И вы видели человека с фотографии, как он выходил с чемоданом?
— Не в тот день. Я видел его в разное время.
— Он часто приходил?
— Да, часто.
— Раз в неделю, например? Или раз в две недели?
— Возможно. Не хочу ничего выдумывать, потому что не знаю, что устроят мне адвокаты, если дело дойдет до суда. Он приходил часто. Вот что я вам скажу.
— Утром? После полудня?
— Отвечаю: после полудня. И знаете почему? Потому что я всегда его видел при свете ламп, значит, это было после полудня. Он все время приходил с маленьким чемоданом.
— Коричневым?
— Возможно. Разве большинство чемоданов не коричневые? Он усаживался в углу мастерской, ждал, пока работа будет сделана, и уходил с чемоданом.
— И долго длился визит?
— Не знаю. Но наверняка больше часа. Иногда у меня складывалось впечатление, что он сидел чуть ли не до вечера.
— Он приходил в какой-то определенный день?
— Я больше ничего не знаю.
— Вспоминайте, вспоминайте. Видели ли вы этого человека в мастерской в присутствии мадам Стювель?
— Была ли Фернанда в это время дома? Что-то я не очень помню. Во всяком случае, однажды они уходили вместе, и Франц закрыл лавку.
— Давно это было?
— Тут без стаканчика и не сообразишь.
Скрепя сердце, Мегрэ отправился с ним в «Гран-Тюренн», где сапожник проявил изрядную прыть:
— Два стакана выдержанного. Это в честь комиссара!
Он выпил их залпом, один за другим, прежде чем возобновить свой рассказ о клоуне…
Затем комиссар вошел в помещение консьержки, которая в тот момент занималась чисткой картофеля.
— Ага! Вот и вы появились в квартале! — язвительно бросила она, явно обиженная тем, что ее долго обходили стороной.
— Вы знаете этого человека?
Она поднялась, чтобы взять очки.
— Если вам нужно его имя, то я его не знаю, но самого видела. Разве сапожник вам все уже не рассказал?
Чувствовалось, что у нее ревность к тем, кого допрашивали раньше ее.
— Вы часто его видели?
— Я его видела, это все, что могу сказать.
— Это был клиент переплетчика?
— Надо полагать, он ходил именно в его мастерскую.
— А других причин для его появления здесь не было?
— Думаю, он приходил к ним обедать, но я не вмешивалась в дела жильцов!