Кружева лабиринта
Шрифт:
Вокруг парило безмолвие. И только жухлые листья, прикрывая выжженную солнцем траву, тихо шелестели под ногами. Голова ещё кружилась, губу сильно дергало, а мои волосы ещё ощущали на себе крепкую хватку Марты. Я думала о Молли. Вся отвага и её угрозы были внушительны до тех пор, пока страх кошмарного дома не обратился против неё – по натуре она оказалась трусливой хвастуньей.
Я шла по разрушенной мощенной дорожке мимо замшелой чаши фонтана, укутанной плющом, и вышла за железные ворота. Они прокалывали воздух острыми пиками и погребальным стилем дополняли входную дверь особняка.
С наружной стороны ворот был пригвождён почтовый ящик, где цифру 63 изводила ржавчина. Сверху виднелся
Но судьба уготовила мне иное предназначение. Понимая, что ничего не происходит, и я не слышу ничего, кроме шныряющего ветра по безлюдном улочкам, я открыла глаза. Лео стоял в шаге от меня, обнимая рукой шлем, а другую – спрятав в кармане брюк. Я изучала его лицо, не веря, что на коже нет шрамов, язв и ожогов – она была ровная и гладкая. Его густые волосы, слегка прикрывающие уши, излучали свет янтаря, и луна, торжествующая на чистом небе, отражалась в них блеском. Глаза тоже светились, передавая что-то поистине бесподобное, доброе, на редкость простое. И в то же время в них угадывалось волчье одиночество.
Я предположила, что именно Лео затащил меня в дом, спасая от Молли.
– Сегодня вновь сбежишь? – мягко спросил он, отдавая улыбку.
Сконфуженная, чтобы давать ответы, я отрицательно помотала головой.
– Знаю, ты боишься меня, – продолжал он. – Люди болтают о Ферару всякую ерунду только потому, что мы немногим отличаемся от остальных. Пожалуй, ты тоже другая…
– Почему?
– Ты бродишь вокруг дома, который все обходят стороной при дневном свете. Что ты здесь делаешь в такое время?
Я молчала, придумывая фальшивую причину, и Лео понял, что истины ему не узнать.
– Только не говори, что просто гуляла! У тебя опухшая губа и запачканная кровью одежда. На дороге не так скользко, чтобы здесь упасть. Это Клифтон тебя так отделала?
Я снова промолчала, проведя пальцем по губе. Она действительно нарушала прирожденную
– Можешь не отвечать, – добавил Лео после короткой заминки, – у нас неплохо получается разговаривать!
Он мелодично рассмеялся, и я осеклась на мысли, что с радостью бы слушала этот смех бесконечно.
– Извини. Нелепо всё, правда? Моё имя Кэти.
– А меня зовут Леонардо. Но для своих я просто Лео. А ты же своя?!
Он весело подмигнул, издавая смешок, упоительно коснувшийся моих ушей.
– Я здесь и правда гуляла. А ты как здесь оказался?
– И я гулял.
– Неправда.
– Правда. Порой я люблю побыть один, почитать или подумать. А вероятность встретить кого-то в пустынном дворе Ньюмана – нулевая. Разве что исключение сегодняшний вечер. Я не ожидал, что наткнусь на тебя.
– Значит, ты приехал только что?
– Да, а почему ты спрашиваешь?
– Да так… Честно говоря, мне пора домой.
– Хорошо. Хочешь, подвезу тебя?
Я колебалась, а Лео, уловив напряжённость в воздухе, протянул мне свой шлем с добродетельной полуулыбкой.
– Обычно я катаюсь один, поэтому второго шлема у меня нет. Так что возьми мой, – он предвидел, что я откажусь, и быстро добавил. – Я не допущу, чтоб ты передвигалась без защитного убора. Достаточно того, что вместо губ у тебя две греческие питы.
Я не сумела подавить улыбку и взяла шлем, а Лео тем же аккуратным неторопливым шагом направился к вездеходу. Фары разожглись едко желтым цветом. Лео медленно закинул ногу и сел. Я последовала за ним и, указав путь, прижалась к его широкой спине.
Мы пробирались по вечернему Сатис-авеню, усеянному пасмурными деревьями; они рядами сторожили дома. Безоблачное небо провисало черным полотном сверкающих звёзд, а луна мелькала среди деревьев и крыш, не желая оставлять нас без присмотра. Мои руки ласкал холод осеннего ветра, а разум тревожили мысли. Кто занёс меня в дом и распугал всех обидчиков? У меня не было других версий, кроме той, где замешан Лео, но тот опроверг её. Пока я размышляла, мы очень быстро настигли 69-ого дома. Лео остановился на обочине, а я спрыгнула с вездехода и отдала ему шлем.
– Спасибо тебе! Рада была познакомиться.
– И я рад, – робко сказал он.
Я подарила ему нелепую улыбку, которую обычно изображают в случае крайнего неудобства, а он сверкнул милой, обескураживающей в ответ. Я шла к дому и чувствовала, как Лео неподвижно смотрит мне вслед кротким взглядом, истончающим ласку.
– Мы завтра увидимся снова? – спросил он, когда я ступила на порог, уже собираясь открыть дверь.
– Не знаю… – обернувшись, сказала я. – Может быть и увидимся.
– Я понял.
Одев шлем, Лео повернул ключ зажигания, и вездеход плавно покатил вперёд. Теперь я неподвижно смотрела ему в след, мучимая тоской, взятой неизвестно откуда. Меня тревожила мысль увидеть дома отца, обезумевшего от досады, или наблюдать, как он нежно взывает к бездыханному образу мамы с просьбой помочь ему в моём воспитании.
Но тут Лео скрылся за горизонтом – тоска стала невыносимой, и тогда я поняла, что тоска абсолютно не связана с родителями. Мою грусть позвал Лео своим ликом одинокого бродяги, находящего покой там, где люди обретали только страх перед неизвестным концом особняка. Его мягкий звонкий голос с необычайной четкостью раздавался в голове, учащая дыхание и воспламеняя тело в необъятном экстазе. Природу его я объяснить не могла, и от этого волновалась кровь. Подумывая о возможной дружбе между нами, во мне пульсировала непривычная гордость, а душа трепетала в восторге от мысли, что детство помахало мне рукой, отступая перед взрослой важностью, с которой меняемся мы и меняются ценности наших стремлений.