Крымский Джокер
Шрифт:
«Бля — попадётся мне этот гавножор херов! Я ему этот баллончик газовый в жопу засуну!
Я ему такую нон-грату устрою — забудет откуда ноги растут!» — распалял он себя, обходя здание.
Вычислив месторасположение нужных окон, Кликунов задрал голову и с минуту присматривался к тёмным проёмам. «Дома, похоже никого… Это скверно. Но проверить по-любому надо!» — он ещё немного понаблюдал за окнами и решительно направился в третий подъезд, где находилась сто пятая квартира.
Мягкими рысьими шагами Клык поднялся по лестнице на шестой этаж. Осторожно подкравшись к двери, наклонился, прислушиваясь, и тут заметил в узкой нижней щели слабый синий блик работающего телевизора. Он недобро улыбнулся, достал кастет и плавно нажал на звонок.
Несколько секунд за дверью было тихо, но потом послышался еле слышный скрежет.
Кто-то с той стороны потихоньку открывал замок. Тогда Кликунов, чтоб немного поторопить события, нажал звонок ещё раз и скрылся за дверным проёмом. Неслышно дверь немного приоткрылась. В ту же секунду Клык сильным ударом ноги распахнул её. Человек, стоявший за дверью, успел отшатнуться, но Жорка резко прыгнул вперёд и нанёс кастетом мощный удар в голову. Парень попытался уклониться, но не успел. Через секунду, Кликунов коленом упёрся в грудную клетку лежащего на полу окровавленного противника и попытался достать нож.
В этот момент его кто-то ударил сзади по затылку, и сознание Жоры Кликунова погасло…
…очнулся он оттого, что ему привиделось море. Звуки близкого прибоя шумели в ушах, и ветер относил этот звук куда-то вдаль. Потом перед глазами промелькнули стамбульские минареты, и ему показалось, что в ушах у него полно ваты. Приглушенный голос сказал издалека:
— Сейчас очнётся… Ишь, зенками заворочал…
Клык тряхнул головой и приоткрыл глаза. Он лежал на полу в большой комнате. Руки спереди были скованы наручниками. Ноги были свободны, но о том, чтобы подняться, не могло быть и речи. Конечности дрожали от страшной слабости и сильно кружилась голова.
Перед ним на табурете сидел пожилой мужик с красным лицом и тяжело смотрел на него колючими маленькими глазками. Рядом с недобрым дедушкой стоял невысокий седой человечек и, с интересом разглядывая Кликунова, навинчивал глушитель на ствол большого чёрного пистолета. Поодаль, на диване, полулежал парень с закрытыми глазами и перебинтованной головой. Он тяжело дышал.
Жорка немного скосил глаза и увидел в дальнем конце комнаты призрак. Призрак имел знакомые очертания статной черноволосой женщины. «Бля — старуха!» — пронеслось у него в голове.
Злой дедок улыбнулся ему улыбкой людоеда:
— Ну что, живорез, очухался? Давай побалакаем, как ты моих пацанов кончал… — на лице у него заходили желваки. — А если станешь порожняк гонять, то… — он обернулся, — Генрих, покажи-ка…
Низенький мужчина молча подошёл к лежащему Клыку и, не целясь, прострелил ему правое предплечье. Кликунов дёрнулся и заскрипел зубами. Кровь мгновенно пропитав одежду, устремилась тёплой струйкой к животу. Вместе с болью пришла злость. Он незаметно пошевелил ногами, и почувствовал, что уже вполне способен подняться. Морщась от боли в плече, Жорка медленно согнул одну ногу. Потом вторую и присел на полу.
— Гляди-ка — шевелится, гнида! — Дедушка Гриб с удивлением посмотрел на рассевшегося перед ним Клыка. — Давай, падаль — облегчи душу! Времени у тебя, верь мне, совсем немного.
Жора кивнул, и стараясь не смотреть по сторонам, прохрипел:
— Дайте попить…Всё расскажу…
Из противоположного угла комнаты донёсся тихий клекочущий смех. Ломакин посмотрел на Лидию Петровну и неодобрительно покачал головой. Генрих стоя у стены, опустил ствол и тоже посмотрел в сторону Леди. Ему на миг показалось, что старуха сошла с ума.
Как только Клык услышал знакомый смех Железной Лиды, он на секунду прикрыл глаза и понял, что второй смены в этот раз у него не будет. Собравшись как перед броском на амбразуру, Жорка довольно резво вскочил на ноги, выбил из-под Гриба табурет и рванулся к открытой балконной двери. Всё произошло за долю секунды.
Стремительно выскочив из комнаты, краем глаза Жорка заметил, как Генрих поднимает ствол, и тогда он, грязно ругнувшись, перегнулся за балкон и сильным толчком ног сбросил своё тело в холодную пустоту морозной ночи. Мюллер бросился за ним, но на миг опоздал. Тогда он внимательно посмотрел вниз, куда в свой последний полёт ушёл бывший десантник Жорка Кликунов, и быстро вернулся в комнату.
Дед Гриб, кряхтя, поднялся с пола и укоризненно глянул на невозмутимого крепыша с носорожьей физиономией. В ответ на молчаливый упрёк шефа, Генрих, пряча пистолет, покачал головой и сказал:
— Уходить надо. Через минут десять здесь шумно будет — два окна внизу зажглись…
Через пять минут квартира Лося опустела. В полной темноте зловеще светились три спирали обогревателя, включенного на полную мощность.
Синеватый огонёк облизнул края подушки, пропитанной водкой и одеколоном, которую предусмотрительный Генрих, уходя, придвинул поближе к источнику тепла. Чёрный ядовитый дымок поплыл по комнате и постепенно окутал аквариум. На столике белела записка Карытина и сверху лежал ключ.
На кухне тихо шипели включенные газовые конфорки…
Лосиный Остров доживал последние минуты….
…Карытин с диким воплем: «Есть хочу!», подскочил с кровати, и голышом бросился к кухонной стойке. Марина, в лёгком прозрачном халатике, появилась там через минуту.
— Хоть бы срам прикрыл, Железный Человек! — улыбнулась она, глядя, как Виктор, стоя, уплетает остывшую картошку с грибами. — Надо разогреть было, чукча!
Она с нежностью потрепала его короткие русые волосы и присела рядом.
Виктор мычал набитым ртом, согласно кивая головой. Потом показал жест, известный всем путешественникам, изнывающим от жажды. Маринка потянулась к холодильнику:
— Водки? Нет? А чего — пива? — она достала бутылочку нефильтрованного пива и ловко открыла её зажигалкой. Витька удивлённо проследил за её действиями, и, проглотив последний кусок, спросил:
— Этому тоже в консерватории учат?
— Нет… Это я в походе научилась. Мы с ребятами из музучилища каждый год в поход ходили. Для этого в Крым даже пару раз ездили. Ай-Петри, Мангуп… Форос…