Крысиный волк
Шрифт:
Шацар чувствовал, что сила и страсть, с которыми она говорит — магического происхождения. Ему самому захотелось остаться здесь, ощутить единство и свободу, бороться.
Шацар был уверен, девушка, чьего имени он даже не знал, поняла его правильно. Она знала на что идет. Когда газ взорвется, погибнут люди, может быть даже она сама, ведь Шацар не сказал ей, в какой именно квартире прогремит взрыв. Шацар знал, что она первая пойдет туда и будет смелее всех, когда пойдут штурмовать и грабить дом. И умрет. Скорее всего.
Она была к этому
Но сейчас у него еще были дела.
Амти проснулась в его объятиях. Убийца, ублюдок, которому было плевать на жертвы среди невинных людей задолго до того, как он стал вертеть Государством, сделавшись законом, вместо закона. Шацар обнимал ее, крепко прижимая к себе, одна его рука лежала на ее животе, удерживая, как будто его дитя, которое она носила чуть меньше месяца, уже связало их.
Шацар дышал мерно, почти бесшумно. Амти было приятно чувствовать его тепло, приятно чувствовать, как он ее обнимает, в то же время после этого отвратительного сна ей захотелось вымыться, чтобы избавиться от его запаха, от следов его семени. Гадость, подумала Амти, но часть ее наоборот чувствовала томительное возбуждение.
Может быть, больше всего ей нравилось в нем то, что Шацар — убийца, убийца миллионов, совершенно безжалостный.
Амти не знала. Она еще на некоторое время замерла в его объятиях, греясь. До нее медленно начинало доходить, какого дурака она снова сваляла.
Впрочем, вряд ли он будет ее убивать — ему нужно, чтобы они нашли преступника. Потом — скорее всего. Но не сейчас.
Кроме того, Амти надеялась, что ее не хватились дома. Только подумав об этом, Амти едва не засмеялась. Она называла домом место, где они были лишь гостями, находясь в собственном доме. Амти осторожно отодвинула руку Шацара, сползла с кровати, нащупала очки и надела их. Мир снова приобрел точность линий.
Раз уж все ее друзья отправились на охоту в леса без нее, Амти решила пойти к Мескете. Может быть, можно будет поискать хоть что-нибудь, что приведет ее к Эли, к тому, что с Эли сейчас происходит.
Мысль об Эли заставила Амти вздрогнуть. Жива, жива, только бы она была жива.
Но Амти этого не знала, вместо этого она забывалась в постели с их общим врагом. Амти медленно, на цыпочках, передвигалась по комнате, подбирая одежду. А потом она взглянула на папин рабочий стол, и будто сердце у нее вздрогнуло. Папины записи в огромном количестве тетрадок, которые он никогда не заканчивает, ручка, которую Амти подарила ему на день рожденья. Она подошла к столу, взяла листок бумаги и ручку. И поняла, что не знает, что написать. Столько всего произошло, вся жизнь ее была разбита и заново собрана по кусочкам.
Амти написала:
«Я люблю тебя, и я жива. Пожалуйста, ты тоже живи дальше. Однажды мы встретимся. С любовью, твоя дочь.»
Амти сложила бумажку несколько раз, взяла фотографию родителей в рамке
— Я не буду ее вытаскивать. Может так оно и к лучшему.
— Правда?
— По крайней мере, сейчас я так думаю. Собираешься во Двор?
Что он, в конце концов, мысли читает что ли?
— Откуда ты узнал?
— Твой старший товарищ, Мескете, стала недавно царицей зверей.
— Да, но…
— Неважно. Мы не в дешевом детективе, чтобы я изложил тебе весь спектр своих догадок.
Шацар поманил ее к себе. Амти покраснела от того, как спокойно и внимательно он рассматривал ее, все еще не одетую. Ночью это было совсем не то, по крайней мере было темно.
— Впрочем, я думаю, что ты хочешь помочь своей подруге и отправишься туда за этим, — сказал Шацар задумчиво. — Поэтому я дам тебе подсказку. Иди в школу, девочка. Там, где ты нашла мой дневник. В библиотеке есть тайный ход, потрудись найти его сама. Там будет часть разрушенного храма Матери Тьмы. Поищи древнейшие обряды. Может быть, ты найдешь что-то, что угрожает сейчас твоей подруге. Не уверен, что это полезно в поиске. Но ты можешь понять, с чем вы столкнулись.
— А вы — вы понимаете, с чем мы столкнулись?
— Не совсем. У меня есть предположения, но они не касаются поисков и не вашего ума дело.
Шацар сел на кровати, Амти осталась стоять перед ним. Он задумчиво погладил ее по щеке, скользнул пальцами между ключиц, чуть надавив на косточку, по груди, сжав ее, огладил живот, а потом сжал ее пальцы, тем же детским, дурацким жестом.
— Я могу идти?
— Да, разумеется. Кроме сомнительной легальности связей у меня есть так же и важная работа.
Амти кивнула, отошла от него на шаг, и он легко выпустил ее пальцы, однако взгляд его оставался неподвижно прикован к ней. Амти подхватила свою одежду и ушла в ванную.
Как же прекрасно было стоять под душем в собственном доме. Ничего уютнее и правильнее Амти, казалось, не ощущала никогда. Ее собственный шампунь, собственный гель для душа все еще стояли на полке, и Амти некоторое время просто нюхала исходящее ароматом шоколада с мятой мыло.
На бедрах у нее остались синяки от хватки Шацара, на груди и шее — засосы и укусы. Было странно смывать одни следы их связи и оставлять другие. Только под душем Амти поняла, как болит у нее все тело.
Амти опустилась вниз и довольно долго сидела под струями теплой, чистой воды. Точно так же, как когда впервые поняла, что она — Инкарни. Некоторое время Амти рисовала на плитке невидимые даже ей самой узоры. Все мысли из головы улетучились, даже чувства страха и вины. Как будто все в мире потеряло свое значение, кроме текущей воды, тепла и возможности скользить ногтем между каплями на белой плитке.