Кто хочет стать президентом?
Шрифт:
– Это доказывает только одно: Винглинский – сука.
– Пусть так, но мы не можем с ним не считаться.
– Деньги. Так теперь же нам платят… ты сам знаешь кто.
– Винглинский нам предоставляет не деньги, а кошелек. Все наши расходы после начала предвыборной кампании и будут исследоваться под микроскопом, и только Винглинский может нам обеспечить легальное манипулирование финансовыми щупальцами. Другие просто побоятся, а ему терять нечего. Хотя пары ударов, я думаю, ему не избежать.
Андрей Андреевич тупо, но внимательно глядел на начальника службы безопасности.
– А-а, так ты считаешь, что это удобный случай, чтобы…
– Да, Андрей Андреевич, мы сделаем вид, будто приняли во внимание раздражение олигарха работой начальника его пресс-службы. Она там и в самом деле сильно навольничала в одном деле, я потом подробно расскажу. Так вот, мы как бы соглашаемся взять Нину от него под давлением его недовольства, а на самом деле выведем ее из-под возможного удара.
На лице кандидата появилась улыбка удовлетворения, оно сделалось даже как-то по-особенному симпатичным. Выведение дочери «из-под удара» пришлось по нраву любящему отцу.
– Молодец. Мне всегда было немного не по себе оттого, что Нина работает на этого интеллигентного негодника. Чему он мог научить ее, кроме своих черных штучек?
Капустин кивал, как бы говоря: это уж точно.
– Но нельзя, чтобы она почувствовала, что ее выгнали.
– Не почувствует.
– Надо сразу подыскать ей хорошую, на самом деле хорошую работу. Она же умница, ты знаешь.
– Уже.
– Что уже? Уже есть работа?
– Да.
– Опять же – молодец. Хотя погоди. Сначала скажи, что за работа, и я скажу, молодец ли ты.
Капустин набрал воздуха в грудь. Момент был ответственный, и начальник службы безопасности не был уверен, что этот разговор надо заводить прямо сейчас.
– Говори-говори.
– Андрей Андреевич, я, поверьте, собрал для работы в штабе настоящих профессионалов, асов в своем деле. Но все они будут работать, так сказать, за гонорар. Кто за деньги, кто за то, чтобы плюс к гонорару еще и потешить свое тщеславие. Но, как показывает историческая практика, одними наемниками в большом предприятии не обойтись. Большие войны наемники не выигрывают.
– Кто же еще нужен?
– Нужны верные люди.
– Такие, как ты? Капустин опустил глаза.
– Хотя бы. Я идейный раб, мне светит во мгле будущего идея вашего президентства.
Андрей Андреевич улыбнулся с добродушным ехидством:
– Хочешь потом большую должность получить, да?
– Но есть люди, для которых вы больше чем президент, для которых вы…
Обычно замедленный, расплывчатый в своих размышлениях кандидат среагировал мгновенно:
– Даже и не думай!
– Но почему? Нина – идеальный руководитель этой креативной группы. И мозги, и опыт, а главное – абсолютная, гарантированная преданность.
– Я даже близко не позволю своей дочери подойти к избирательной компании – этой выгребной яме. Да, у нее и мозги, и даже кое-какой опыт, но, слава Богу, от некоторых видов опыта она избавлена, и я как отец должен позаботиться – и позабочусь – о том, чтобы она была избавлена от них и впредь.
– Но…
– Нет!
Капустин поглядел на шефа и понял, что сказано именно: «Нет!» Дальше давить было и бессмысленно и опасно. Начальник службы безопасности только сокрушенно кивнул: мол, слушаю и повинуюсь.
Чтобы закрепить и обосновать свой отказ, Андрей Андреевич сказал веско:
– Все же я здесь самый главный.
Глава восемнадцатая
Что делать подполковнику?
Управление внутренних дел г. Калинова
Подполковник Шинкарь, исполняющий обязанности начальника районного УВД, пребывал в тоске. Так случалось всегда, когда он не знал, что ему делать. Решительнейшим образом избегать всяких решений – таким было его жизненное и профессиональное кредо. Даже тех решений, которые вроде бы согласуются с требованиями закона. Потому что, совпадая с законными установлениями, они могли не совпадать с желаниями сильных людей района. Самым неприятным в желаниях сильных людей было то, что часто они носили тайный характер, и капитан, при всем напряжении субординационных извилин своего мозга, не всегда мог о них догадаться.
Если ситуация возникла, надо дать ей возможность рассосаться.
Но вот сейчас на столе у Шинкаря лежала «ситуация», про которую он чувствовал печенкой: не рассосется. Она и сама по себе была диковатой и необычной, но при этом от нее исходил холодок неизвестных сторонних опасностей.
Подполковник приподнял с исцарапанного пластика, покрывавшего стол, стопочку рапортов, поступивших с разных направлений и уровней милицейской системы Калиновского района. Разложил их пасьянсом, достал скомканный носовой платок, высморкался, чтобы открыть все возможные пути движению нужной мысли. Мысль не шла.
А картина складывалась такая. Вчера вечером в вагоне скорого поезда Пермь—Новокузнецк была совершена попытка изнасилования двух особ женского пола двумя особями мужского. Попытка закончилась причинением тяжкого вреда здоровью насильников. Сотрудники линейного отделения на железнодорожном транспорте ничего не знали о попытке изнасилования и, застав по прибытии только картину причинения тяжкого вреда здоровью, отправили двух жутко пьяных и страшно исцарапанных «в районе лица» мужчин в ближайшее медицинское учреждение, а виновниц «причинения», естественно, задержали, невзирая на то, что те были всего лишь милыми молодыми женщинами.
Подполковник прекрасно понимал, почему произошло это задержание и «заключение под стражу». Сержант из линейного опознал в пьяных и исцарапанных мужчинах известнейших калиновских авторитетов Володю Босого и Володю Маленького. И рассудил в силу угодливости своей натуры, что авторитетам, когда они придут в себя, захочется выяснить отношения с красотками. Но в ходе опроса последних выяснилось, что речь идет ни много ни мало о двух гражданках США, прибывших прямо из страны, производящей доллары. О гражданках, которые не собирались молчать, а не переставая кричали (кричала все больше одна, коротко стриженная) о попытке их изнасилования. Они даже добились составления протокола, который сержант из линейного подписывать отказался – во избежание возможных будущих неприятностей со стороны Володь.