Кто-то чудесный
Шрифт:
Открывая тому дверь, Элис с большим трудом удерживалась от нервного хихиканья, а Гэл так вообще ухмылялся в открытую и с вызовом. Глянув на них, шериф удивлённо поднял брови. Лицо его было не столько каменным или надменным, сколько измученным, и Элис враз почувствовала угрызения совести. Да этот бедняга замаялся не меньше них! И из-за них.
– Проходите, шериф, - виновато предложила она, торопливо отступая в сторону и отпихивая Берту. Та мигом кинулась приветствовать вошедшего и обнюхивать его брюки, на которых кое-где виднелись золотистые шерстинки Джоя.
– Присаживайтесь, пожалуйста. Есть какао и травяной чай. Могу сварить
– Спасибо, от кофе не откажусь, - сдержанно обронил Миллер, снимая свою шляпу и устраиваясь на табурете напротив Гэла, сидевшего на диване с поджатыми под себя босыми ногами.
Элис с облегчением кивнула и достала кофеварку. Ей требовалось хоть чем-то занять руки, чтобы прийти в себя.
Миллер ещё немного помолчал, рассеянно почёсывая лохматый загривок очень довольной этим Берты и наблюдая за тем, как Элис готовит кофе, - внимательно, словно никогда в жизни не видел ничего подобного. Элис подумала, что он тоже растерян и пытается собраться с мыслями, но тут Гэл задиристо поинтересовался:
– Вы пришли, чтоб на неё попялиться, что ли?
– Гэл!
– в смятении одёрнула его Элис, а Миллер провёл ладонью по своим светлым, зачёсанным назад волосам и спокойно ответил:
– Нет. Я пришёл ещё раз настоятельно потребовать, - он подчеркнул последнее слово, - чтобы вы оба немедленно оставили этот злосчастный фургон и переехали в мой дом на период расследования. Подождите отнекиваться!
– досадливо воскликнул он и поморщился, когда Гэл и Элис одновременно замотали головами.
– Бога ради, прекратите валять дурака и поверьте мне, что это необходимо - прежде всего в интересах парня... Гэла Стефана... просто поверьте, и всё!
– Прошу прощения, шериф, - холодно произнесла Элис, сильнее стягивая на груди концы своей шали, - я не сомневаюсь в ваших добрых намерениях, но в той ситуации, в какой мы поневоле очутились, мы никому не можем верить на слово. Даже вам. Не сомневаюсь, что вы это понимаете.
– Вы уподобляетесь своему... девиантному подростку, мисс Хилл, - Миллер раздражённо повысил голос, а девиантный подросток на диване зафыркал громко и воинственно, как строптивый жеребёнок. На его дерзкой физиономии явственно читались вызов и желание что-нибудь немедленно отмочить, подумала Элис, исподтишка погрозив ему кулаком.
– Вы меня вынуждаете, - Миллер чуть ли не со стоном упёрся локтями в колени, опуская голову, - вынуждаете разглашать вам те детали расследования, о которых вам совершенно не стоит знать!
– Выяснилось, кто был тот несчастный убитый мальчик?
– быстро спросила Элис, и вызывающая ухмылка Гэла мгновенно улетучилась.
– Выяснилось, да, - со вздохом произнёс Миллер.
– Это Эдди Коул, и он не местный, в отличие от Генриетты. Он из Колорадо и ушёл из дома полтора года назад. Тогда ему было пятнадцать. Привлекался за проституцию, мелкое мошенничество и кражи из автомобилей, - он покосился на Гэла, но тут же отвёл глаза.
– Два месяца назад ему, к сожалению, удалось сбежать из исправительного учреждения в Вайоминге, куда его наконец определили. Тогда же его следы затерялись... до сегодняшнего дня. Чёрт бы вас побрал, вы, два упрямых мула, я не собирался вам всё это рассказывать!
Наступила полная тишина. Элис видела только помертвевшее лицо Гэла и понимала, что, должно быть, и сама бледна, как смерть.
– Простите, - Миллер перевёл дыхание и в замешательстве потёр лоб своей большой ладонью, - я не хотел быть грубым. Вам и так сегодня досталось. Теперь, когда вы всё знаете, я жду от вас разумного решения... от вас обоих. Гэл Стефан?
– теперь он смотрел только на парня, который ответил ему потрясённым взглядом.
– Ты, хоть и цыган, но не дурак же ты. Подумай, в конце концов, мозгами.
– Отлично прозвучало, шериф!
– мгновенно ощетинившись, вспылила Элис. При виде замершего, как изваяние, Гэла всякие колебания враз испарились у неё из головы.
– Он, конечно, цыган, ну а вы сами - просто олицетворение вашего паршивого Маунтин-Риверса, чёрт бы его побрал совсем!
– Прошу прощения, я не хотел никого оскорбить, - Миллер с тяжёлым вздохом опёрся на край столешницы и устало прикрыл глаза.
– Господи Боже, я только и делаю, что прошу у вас прощения, но я и в самом деле не хотел! Я имел в виду только общеизвестную цыганскую беспечность и безалаберность... Хорошо, хорошо, хорошо, это всё замшелые предрассудки, а я идиот и готов извиниться за свою дурацкую нетолерантную обмолвку ещё сто раз подряд!
– теперь он почти кричал, беспомощно глядя то на Гэла, то на Элис, сурово скрестившую руки на груди.
– Вы знаете, отчего умер Эдди Коул? Его пытали, как Генриетту, жгли ему соски, ломали пальцы... а потом всадили пулю в... в задний проход и оставили умирать, засунув под тот проклятый валун, который окончательно придавил его после землетрясения!
– он запнулся и вскочил, подхватывая под локоть покачнувшуюся Элис.
– Мисс Хилл!
– Чего он заслуживает, так это пули в задницу...
– сглотнув, чётко выговорила она сквозь нарастающий тонкий звон в ушах.
– Так сказал про Гэла один ублюдок, когда они чуть не подрались... в баре у Гаса. Его зовут Берроуз. Джим Берроуз.
– Почему я впервые об этом слышу?
– прогремел Миллер, встряхнув Элис так, что у неё лязгнули зубы.
– Когда это произошло, чёрт вас дери?!
– Не смейте её трогать!
– яростно крикнул Гэл, молнией метнувшись к ним и вцепившись в запястье шерифа.
– Уберите от неё свои чёртовы руки!
– На днях, - торопливо ответила Элис, выдёргивая локоть из разжавшихся пальцев Миллера, и отступила, оттесняя Гэла в сторону.
– Кажется, три или четыре дня назад. Но этот Берроуз вязался к Гэлу ещё раньше, там же, у Гаса в "Скакуне", вскоре после того, как мы впервые встретились. То есть перед началом родео. Я его тогда выручила... и привезла к себе, - она вымученно улыбнулась Гэлу.
– Святое дерьмо!
– процедил шериф, сверля их обоих уничтожающим взором своих ледяных глаз.
– И после всего этого вы продолжаете отказываться от моего предложения?!
– Да, - не раздумывая, бросил Гэл, и Элис, помедлив, тоже кивнула.
Снова повисла тяжёлая тишина.
– Что ж, мне стоило бы запереть вас обоих на месяц в окружной тюрьме, вот и всё. Для вашей же пользы. А Берроузом я сейчас же займусь, - угрюмо заявил наконец Миллер, ожесточённо нахлобучив шляпу, и размеренными шагами вышел из фургона. Заурчал мотор его машины.
Берта озадаченно заскулила, склонив голову набок. Она совершенно не понимала, что такое стряслось с человеком, который только что ласково почёсывал её за ушами.