Кто-то оттуда
Шрифт:
Загадка разрешилась, как это часто случается, сама собой. Просто однажды, много лет спустя, Губбель взял да и проболтался.
Произошло это после свадьбы одного из их студенческих приятелей. Вернее, после пьянки, устроенной через сутки после свадьбы в университетской общаге, где обитали молодожены.
Борис в тот день пил мало, больше нажимая на съестное. Время от времени он озабоченно поглядывал в сторону Веньки, к чему имелись веские основания. Венька, несмотря на свою тевтонскую фамилию (его прадед по отцу был потомком немецких переселенцев), к спиртному относился очень уважительно. Принимал он не сказать, чтобы регулярно, но и не редко, а порой напивался просто до чертиков. В такие моменты
Поначалу все вроде шло нормально. Венька достаточно быстро оказался навеселе, но вел себя вполне прилично. После общего застолья он присоединился к компании, обсуждавшей последний матч «Спартака» в Европейском кубке, и опасений своим поведением не вызывал. Борис в это время вышел покурить на балкон, где уже скопилось кроме него человек шесть курильщиков, оживленно о чем-то дискутировавших. Курил он довольно долго, поначалу только прислушиваясь к спорившим, среди которых выделялся его сокурсник, армянин Сурен, оседлавший своего конька и рассуждавший, как обычно, о византизме и восточнохристианской цивилизации, навеки связавшей судьбы русских и армян. Сурену осторожно, не желая еще больше его распалять, возражали, и все это выглядело весьма уморительно. Слово за слово, в спор втянулся и Борис. Заговорившись, он на некоторое время забыл о Губбеле и вспомнил о нем только тогда, когда на балкон через открытую дверь донеслись звуки разгорающейся словесной перепалки.
Как и следовало ожидать, в центре скандала оказался Вениамин. В тот момент, когда Борис, почуяв неладное, покинул балкон и появился в комнате, он как раз скрутил из своих пальцев двухэтажную дулю и вращал ею перед носом одного из своих оппонентов. Борис не стал тратить время на выяснение причин и обстоятельств, приведших Веньку в столь возбужденное состояние. Без особых церемоний он схватил его за шиворот, извинился перед хозяевами и потащил к выходу.
Надо отдать Губбелю должное – он практически не сопротивлялся. Так только, бубнил что-то недовольно себе под нос, но из рук Бориса не вырывался. Без приключений миновав длинный коридор, они вывалились на лестничную клетку. Борис вызвал лифт, впихнул в него Веньку, загрузился сам и вздохнул с облегчением. Ему казалось, что самое плохое уже позади. Как чуть позднее выяснилось, он серьезно ошибался. Свою самую идиотскую выходку Губбель приберег на десерт.
На первом этаже двери открылись. Четыре смуглых, темноволосых парня ожидали, пока Борис и Венька освободят им место. Парни о чем-то негромко переговаривались. Они были невысокого роста, двое с усами, у всех чеканные орлиные профили. На шее у одного висел крестик. Внешность, а также характерный гортанный выговор выдавали в них уроженцев Кавказа.
Борис вышел из лифта первым. За ним нетвердым шагом на лестничную площадку ступил Губбель, но правая его рука почему-то все еще оставалась в лифте. Неожиданно он растянул губы в бессмысленной ухмылке, глупо захихикал, и в этот момент двери лифта стали закрываться. Еще секунда – и лифт тронулся в путь на какой-то из верхних этажей, отправленный туда замешкавшейся Венькиной рукой.
Губбель торжествующе смотрел на остолбеневшую от удивления четверку. Честно говоря, на месте этих четверых Борис не стал бы обижаться. Видно ведь, что пьяный идиот абсолютно ничего не соображает. В первые секунды Борис на это и надеялся. Но горячая кровь и своеобразные понятия о мужской чести сделали свое дело. Включился синдром оскорбленного мачо.
Один из парней, тот, что стоял ближе всех, не раздумывая, без всяких предупреждений нанес Веньке удар в челюсть. Венька охнул и повалился на Бориса.
– Что
Забияка отпрянул. Послышался треск рвущейся материи. В кулаке у Бориса остался крестик и пуговица от рубашки. В это мгновение периферийным зрением он уловил мелькнувший в руках у одного из нападавших нож. Решение пришло молниеносно. Ни секунды не мешкая, Борис резко кинулся вперед и пихнул головой в живот совершенно не ожидавшего подобного маневра драчуна в порванной рубашке. Тот потерял равновесие и опрокинулся как раз на обладателя ножа. Воспользовавшись секундным замешательством в рядах противника, Борис подхватил Вениамина за шиворот и бросился в вестибюль. К его удивлению и огромному облегчению Венька проявил поразительную резвость. Видимо, удар в челюсть подействовал на него отрезвляюще, так что тащить его за собой не пришлось.
Не снижая скорости, они миновали поворот, выскочили в главный холл, и тут им несказанно повезло. Как раз в этот момент через турникет мимо старой вахтерши проходили трое здоровенных ОМОНовцев, совершавших, судя по всему, плановый обход общежитий. ОМОНовцы одновременно, словно по команде, повернули головы и уставились в сторону затормозивших беглецов. Один из троицы, повидимому старший, сделал жест рукой, означающий предложение подойти поближе.
– Нам что, подойти? – с готовностью откликнулся Борис, у которого вид грозных блюстителей порядка вызвал колоссальное облегчение. Тот, в котором Борис признал старшего, нетерпеливо мотнул головой.
– Не вы. Вон те.
Борис понял, о ком идет речь. Он не стал оборачиваться, тем более, что и так слышал у себя за спиной возню и приглушенные гортанные голоса. Опасность миновала, а те пускай решают свои проблемы сами. Бориса это уже не интересовало.
Они не сразу разъехались по домам. Полученные впечатления необходимо было как-то растрясти. Все приличные заведения, где можно нормально, спокойно посидеть, давно уже были закрыты, поэтому они решили просто пройтись пешком до центра. Благо, погода не препятствовала. Как и все остальное. Тихая летняя ночь, теплая, без машин и людских толп. Что еще нужно для спокойной, неторопливой беседы двух старых друзей?
На свежем воздухе Вениамин окончательно протрезвел. Он был как-то необычно возбужден и весь прямо фонтанировал благодарностью к Борису.
– Я теперь, Борик, тебе по гроб, – с жаром говорил он, преданно заглядывая другу в глаза. Борис снисходительно отшучивался:
– После следующего твоего выкидона, Венька, я тебя своими руками в гроб вколочу. Так что погоди благодарить.
– Нет, кроме шуток, если бы не ты, они бы из меня форшмак сделали. Как с тем парнем месяц назад, помнишь?
…Борис помнил. Месяц назад в общежитии ветеринарного института шестеро залетных гастролеров из южных краев железными прутьями насмерть забили студента. Они жили в том общежитии нелегально, чем занимались – неизвестно, а в роковую ночь устроили шумную попойку, ничуть не считаясь с тем, что большинство нормальных людей давно уже легли спать. Тот парень был председателем студенческого комитета общежития. Он пытался урезонить хулиганов, чтобы праздновали чуть потише, а в результате… Кадры криминальной хроники вечерних новостей запечатлели только угол комнаты с огромными красными пятнами и потеками, будто кто-то макнул половой тряпкой в ведро с кровью и провел ею по стенам и по полу. Даже сейчас, спустя месяц, эта картина, воспроизведенная в памяти, заставила Бориса непроизвольно сжать кисти рук. Что-то острое и твердое врезалось в ладонь. Борис разжал кулак. На ладони лежал крестик с обрывком серебряной цепочки. Обстоятельства, при которых достался ему этот маленький трофей, в очередной раз прокрутились перед внутренним взором Бориса, и губы его скривила горькая усмешка. В памяти возникли пламенные речи Сурена.