Кто-то плачет всю ночь за стеною
Шрифт:
— Господи, опять ты свою шарманку завел. То есть ты хотел, чтобы мы вместе, под ручку, вышли к людям и объявили: дамы и господа, счастливы вам признаться — мы пидорасы. Заебись у тебя мечты, Андрюша. По-другому не скажешь.
Сергеич слушал и злился. Но злоба не останавливала его слез. Злоба бессилия, злоба обманутого человека. Но он совершенно не знал, что можно ответить Игорю. Тот ведь с самого начала не давал ему никаких надежд и обещаний.
— Перестань. Этого мне не хватало. Сохраняй спокойствие! Думаешь, мне не хочется истерить?
— Тебе-то что истерить? Тебя
— Он и тебя не тронет. Он не сделает этого. Я уверен. Припугнул только, и все.
— Я так не думаю. Может, всем сразу он и не покажет, но фото он себе точно сохранит. А там — кто его знает? — сказал Сергеич дрожащим голосом.
— Вытри слезы, я сказал. Я поговорю с ним.
— Нет. Он сказал, чтобы я ничего тебе не говорил.
— Да пошел он.
Сергеич ждал, когда Игорь выйдет на связь. Ждал, когда тот решит проблему и успокоит его. Но этого не происходило. Бедный Сергеич не мог находиться в постоянном напряжении, он чувствовал, что еще немного — и случится что-то нехорошее. Поэтому, раз Игорь молчал, пришлось действовать самому. Он попытался сделать то, о чем просил его Димасик. Если получится — то маленький подлец отстанет от него. Или нет? Эти мысли так же пугали Сергеича. Но он должен был попробовать.
Попытка оказалась той еще пыткой. Сергеичу пришлось врать в лицо, позориться; и если бы это касалось не Федорченко, а кого-нибудь другого, то он, Сергеич, пожалуй, не выглядел бы таким безнадежным дураком в глазах других учителей. Он встретил полное недоумение с их стороны. О Федорченко они, конечно, лучше думать не стали, несмотря на все рассказы о внезапной любви к спорту, а вот насчет Сергеича сомнения закрались, вот так он вляпался. И если Константин Федорович верно заподозрил что-то неладное в его поведении, то Ирина Максимовна, учительница физики, попросту стала сомневаться в умственных способностях физрука после таких нелепых просьб.
Ничего не вышло.
Оставалось только надеяться на Игоря.
Но тот молчал. И молчание его затягивалось.
На самом деле разговор между братьями состоялся в тот же день, когда Сергеич обо всем рассказал Игорю. Но все прошло не совсем по плану — если говорить о намерениях старшего, потому он и не торопился встречаться с Сергеичем: утешить того было нечем. У него было уже около сотни пропущенных звонков от любовника, и каждая новая попытка связаться и поговорить склоняла Игорю к простому решению: заблокировать его. Потому что в противном случае ему пришлось бы признаться в собственной несостоятельности. Или — что еще хуже — мысленно вернуться к унизительному разговору с младшим братом.
— Удали все. Прямо сейчас.
Димасик знал, что Сергеич непременно проболтается Игоряну, поэтому был готов к чему-то подобному. Более того, он подстраховался, перекинул все фото в тайник на компьютере.
Младший брат вальяжно развалился на диване, демонстративно уставившись в игрушку в телефоне и изобразив тоску от внезапного гневного вторжения.
— Что удалить?
— Щас довыделываешься! Быстро
Димасик пренебрежительно глянул на брата и рассмеялся. Жаль, подумал он, что Макс этого не видит.
— Успокойся, Игорян.
— Ты не понял, что ли? Я тебе щас успокоюсь!
Димасик отложил в сторону телефон и нагло посмотрел брату в глаза. Брату, которого он не любил. Брату, которого мать-зануда ставила в пример, когда тот поступил в университет на бюджет, — Димасику-то такое счастье не светило, тут бы школу окончить. Брату, у которого была девушка (да еще и симпатичная), а в представлении Димасика это был доступ к неограниченному траху, что, конечно, воспринималось крайне болезненно, учитывая, что у него вообще не клеилось с девчонками. Брату, наконец, которому судьба несправедливо подкидывала больше возможностей, хотя тот был заурядным выскочкой и, как оказалось, пидорасом.
— Тебе чего надо? — крикнул Димасик. — Скажи спасибо, что я тебя пожалел. Или ты хочешь, чтоб Дианка твоя узнала? Или мать?
— Мать? — удивился Игорь. — Ты сейчас серьезно? Ты думаешь, мать тебя по головке погладит, кретин ты мелкий? Станешь теперь любимчиком, да? Так ты думаешь? В ее глазах ты будешь стукачом. Вот и все. Она умнее и мудрее тебя. Сейчас-то она считает тебя просто бездельником и тупицей. Представляю, с каким отвращением она станет смотреть на тебя после этого, стукач ты мелкий.
Димасик покраснел. Щеки всегда его выдавали, каким бы спокойным ни был его голос.
— Да плевать! Стукач — не пидор. В первую очередь ее будешь волновать ты.
Игорь набросился на брата и повалил его. Тот хорошенько ударился головой об пол и завопил. По ужасу на его лице было понятно, что к такому повороту он не был готов. Игорь замахнулся кулаком.
— Хочешь ударить — давай! И я скажу ей, почему у меня появились эти синяки. Давай! Ссыкуешь, голубок?
Игорь так и застыл в боевой позе; Димасик боялся, что может произойти что-то непоправимое.
Наконец он слез с брата, тяжело дыша. Разумная мысль постепенно возвращалась к нему. Димасик, весь красный, быстро поднялся и стал поправлять волосы. На всякий случай он отошел подальше от брата.
— Успокойся ты, — сказал он. — Пусть Сергеич поможет мне с учебой, и все.
Игорь вдруг рассмеялся. Димасик даже вздрогнул от этого. Старший брат пугал его сегодня как никогда.
— Че смешного? Эй…
Димасик чуть не назвал его в очередной раз пидором, но инстинкт самосохранения заставил его резко замолчать.
— Поможет с учебой, — повторил Игорь. — Поможет с учебой! Это смешно. Господи, как же это смешно. Если бы еще и не со мной происходило, — сказал он уже чуть тише, с горечью в голосе.
— В общем, пусть он… Пусть сделает все, как я сказал. Это не так сложно.
— А если у него не получится? — Игорь посмотрел в глаза брату. — Ты правда хочешь испортить ему жизнь?
— Не то чтобы хочу. Но я сделаю это. Это будет весело.
Игорь смотрел на него странным взглядом, изучающим: словно этого видел человека перед собой первый раз.