Кто-то плачет всю ночь за стеною
Шрифт:
Говорить она могла только о себе. И плевать ей было, хотели ее слушать или нет. Точнее, она даже не могла допустить, что кому-то ее истории могли показаться неинтересными. Стоит отметить, что живое общение подразумевало еще одно испытание, на этот раз для глаз: Дарья Анатольевна не умела рассказывать истории без придурковатой улыбки или выпученных глаз. Поэтому разговор по телефону все-таки был лучше встречи. Плюс — когда перед тобой стоит человек и что-то болтает, нельзя просто махнуть рукой и продолжить заниматься своим делом, некрасиво как-то. А вот по телефону —
Дарья Анатольевна работала в 72-й школе библиотекарем. Работу свою она любила. Во-первых, потому, что обязанности не сильно утомляли ее. Во-вторых, ее ценили, и ей было это приятно.
Ценили, однако, не за то, что она была профессионалом, а по другой, вполне банальной причине: никто сюда за такие копейки работать не шел. Дарья Анатольевна же спокойно относилась к небольшой зарплате — и не потому, что она уже как год получала пенсию, а потому, что эти смешные деньги в действительности не являлись главным ее доходом.
Они были всего лишь маленьким (но приятным тем не менее) дополнением к ее миллионам.
В школе ни для кого не было секретом ее состояние. Разве что для нового человека. Константин Федорович, впрочем, сразу обратил внимание, когда пришел за учебниками в библиотеку, что Дарья Анатольевна в эту среду не очень вписывается. Дорогой наряд, соблазнительный парфюм и заметная подтяжка лица, на которую учителя, как правило, не разоряются. Нельзя сказать, что она выглядела младше своих лет; Константин Федорович почти угадал, когда дал ей шестьдесят, но то, как она этот возраст пыталась скрыть, говорило, что денег у нее немало.
Обратившись к ней по имени-отчеству, Константин Федорович, не успев озвучить просьбу, тут же получил шутливое замечание:
— Просто Дарья. Я ведь еще не такая старая, да?
Новый учитель улыбнулся, но по застывшему взгляду и вскинутым бровям он понял, что вопрос этот был не риторическим: она выпрашивала комплимент. Константин Федорович отказался от этой игры и положил ей на стол список нужных учебников.
«Просто Дарье» это не очень понравилось, но она, что называется, проглотила. Взяв список, она манерной походкой ушла за учебниками. Пока ее не было, на столе заиграл телефон. Константин Федорович обратил внимание, что это была последняя модель «яблока». И что она здесь забыла, подумал он.
Через пару минут она вернулась со стопкой учебников. Затем она создала карточку на нового учителя и дала ему расписаться. Пока он это делал, Дарья Анатольевна взглянула на пропущенный вызов и недовольно цокнула языком.
— Спасибо, — сказал Константин Федорович и потянулся к учебникам.
Но Дарья Анатольевна, уже и забыв, что осталась без комплимента, поторопилась задержать нового учителя. Сегодня она еще никого даже не успела замучить своими разговорами, отчего испытывала дискомфорт: срочно нужны были свободные уши.
Она начала разговор, который больше напоминал рассуждения вслух (что-то о невыносимости
Однако через урок ему пришлось вернуться: Дарья Анатольевна, будучи человеком рассеянным, ошиблась с одним учебником.
— Виноват, — сказал Константин Федорович, — не проверил.
Дарья Анатольевна, смущенно улыбаясь, снова исчезла на несколько минут в пыльном лабиринте. Как и в прошлый раз, заиграл телефон. Константину Федоровичу показалось, что Дарья Анатольевна выругалась из своего темного уголка. Странный экспонат, подумал он и невольно, под давлением любопытства, опустил голову: на экране светилась «Доченька».
Наконец Дарья Анатольевна вернулась с нужным учебником. Вид у нее был нервный, даже злой. Константин Федорович сначала принял это на свой счет, но, увидев, как она смотрит в телефон, а потом чуть ли не швыряет его в ящик, понял, что на самом деле ее довела «Доченька».
Однако она очень быстро переключила настроение, подняв глаза на нового человека. Ему показалось, что она изучает его как мужчину. Она снова улыбалась ему, что — как только сейчас заметил Константин Федорович (потому как тоже, забыв о стеснении, изучал ее) — выглядело не так привлекательно, как это казалось «просто Дарье»: из-за подтяжек, ботокса и прочих вмешательств улыбка ее была покалеченной, неестественной и отталкивающей.
— Константин Федорович, — она резко оборвала тишину, а ее неживое лицо, похоже, изображало прозрение, — у меня есть идея!
Может, не надо, подумал Константин Федорович.
— Я заметила, что у вас нет кольца, — хихикнула она.
Затем она выпучила глаза: готовься, мол, сейчас я тебя ошарашу.
— А давайте — я вас с дочкой своей познакомлю!
Константин Федорович невольно перевел взгляд на ящик, в который Дарья Анатольевна швырнула телефон.
— Она у меня хорошая! Сейчас я вам покажу!
Она полезла в ящик за телефоном и стала искать фото.
— Вы знаете, Дарья Анатольевна, у меня уже есть… кое-кто, — соврал Константин Федорович.
Неживое лицо изобразило разочарование, — кажется, ее фантазия уже успела улететь слишком далеко.
— Как же так? — спросила она.
Константин Федорович пожал плечами: вот так.
Однако «просто Дарья» недолго унывала, в глазах засияла новая идея.
— Вот, посмотрите все-таки…
Не школа, а «Давай поженимся», подумал он.
Она протянул ему телефон с фотографией. На Константина Федоровича глядела хмурая худощавая девушка, с мрачным макияжем и пирсингом в носу и на губе.
— Ей тридцать восемь. Хорошенькая, правда? Да, она у меня такая, немного… — Дарья Анатольевна хихикнула, — необычная. Я к чему вам ее показываю. Если вы уже заняты, то, может, у вас друзья есть одинокие? — посмотрела она с надеждой. — Познакомим их! Хорошее дело сделаем. Не должен человек быть одиноким, согласитесь. А Ксюша у меня девочка хорошая. Умная очень. Хозяйственная, кстати… Что думаете?