Кто-то плачет всю ночь за стеною
Шрифт:
Итак, Тамара Геннадьевна и Людмила Валентиновна.
Одна старая женщина ненавидит другую старую женщину.
Чуть заявление из-за них не написал. Глупо, опять же. Но терпение-то у меня тоже имеет границы. Никому не признаешься в таком, но хочется просто послать к чертям — что одну, что другую. Грубо так послать, чтобы опешили. Хотя Людмилу Валентиновну попробуй смути. Сама еще такого наговорит… Устал от них. Марина бы пристыдила меня за такие фантазии. «Сдурел совсем? Зачем ты вообще держишь в голове всех
Спасает чудо. Иначе их уход по-другому не назовешь. В прямом и переносном, между прочим.
Я видел, как они выходят из школы. Не только я видел.
Как два друга. Нет, что-то другое.
Как родные, которые вместе прошли через всю жизнь.
Я снова не высыпаюсь. Из-за плача за стеной.
Утром, когда я закрываю квартиру, рядом внезапно возникает девушка, соседка. Раньше с ней не сталкивался.
В отличие от меня она никуда не торопится. Это читается в каждом ее неторопливом, равнодушном жесте. Она смотрит на связку ключей, будто видит их первый раз и вспоминает, который от этой двери.
— Доброе утро, — говорю я.
Девушка, продолжая перебирать ключи, лишь через некоторое время нехотя отзывается:
— Ага, доброе.
Я справляюсь со своей дверью быстрее соседки — и уже собираюсь бежать на работу, но тут замираю на лестничной площадке. Соседка это чувствует и поворачивается ко мне.
Она понимает, что новый человек не просто изучает ее — он что-то хочет ей сказать.
— У вас все в порядке? — спрашиваю я. — Может, вам нужна помощь?
— Если вы о ключах, то как-нибудь справлюсь. Не первый раз дверь закрываю. Спасибо.
Но я не тороплюсь уходить.
— Я имел в виду другое.
Она наконец заканчивает с дверью. После чего достает из сумочки — все так же неторопливо — сигарету с зажигалкой; закуривает. Ее лицо не выражает никакого интереса к словам нового человека.
— Я слышал ночью плач за стеной, — говорю я.
— И что? При чем здесь я?
— Кажется, это доносилось с вашей стороны.
— Кажется? — повторяет соседка.
Она спускается на несколько ступенек, чтобы оказаться на одном уровне со мной.
— Неужели я похожа на человека, который плачет по ночам?
Я хмурюсь. Я предлагаю ей пусть абстрактную, но все же помощь, а она решает поиздеваться.
— Так или иначе — я не могу спокойно спать, — говорю я уже недовольным голосом.
— Повторяю. Вы что-то путаете. Я не могла…
— Но я же слышал!
— Если не верите — приходите ко мне ночью. Сами посмотрите.
Ее слова звучат странно — так странно, что я теряюсь. В чувство меня приводит сигаретный дым, ударивший в нос. Она смотрит на меня, ожидая продолжения разговора. Ее забавляет неожиданная перепалка.
— Простите, — говорю я растерянно, — я
Я торопливо спускаюсь к выходу, оставляя наглую соседку позади. ***
— Ты человек глубоко рациональный. Да и сам это знаешь. Но ведь это же не защитит тебя от простых человеческих эмоций. От печали, от боли.
— Марин, вот о какой печали ты сейчас говоришь? И перестань так смотреть на меня. Что за сочувствующий взгляд. Нет — правда, Марин. Или ты так витиевато к очередной ссоре подкрадываешься? Скучно жить. Пора ругаться. Я же тебе говорю — не смотри ты так на меня, божечки! О какой ты печали говоришь? Я что, по-твоему, печальный хожу? По ночам, может быть, плачу?
— Нет. Не плачешь. Но от этого никто не застрахован. Ни я, ни ты.
— Ого, даже ты? Чего так? Я думал, ты у нас лучше всех.
— Нет, представь себе, не лучше. Такая же, как и все.
— И ничем не лучше?
— Перестань издеваться, из тебя так и лезет дерьмо. Да, ничем не лучше. Мы все в одном положении. Мы все потеряны. Разве что я это понимаю. А большинство убегает от этой правды. Люди придумывают себе смыслы какие-то, чтобы отвлечь себя. Но мне их все равно жаль, понимаешь?
— Нет, не понимаю. Я вообще последнее время тебя не очень понимаю. Марин, давай тебя к хорошему психологу запишем, а? Будешь на кушетке лежать, тебя будут слушать, а потом доходчиво объяснять, что все это полная херня и тебе просто надо жить и жизни радоваться. Я серьезно.
— Хочешь разозлить меня? Ничего не выйдет. Я уже давно привыкла к твоим подколам.
— Скажи правду, тебе будет легче, если я буду так же ходить и страдать? Только честно, Марин. Ты сразу, наверное, расцветешь, да?
— Снова глупость.
— Снова глупость.
— Не надо меня передразнивать. Оставь это для своих школьников.
— Супер, тебе это все-таки удалось. В очередной раз на пустом месте раздуть ссору! Достала уже. Вот прям достала! Тебе чего не хватает? Зачем я вообще тебе нужен? Я сейчас серьезно. Это никакой не подкол. Ответь мне. Почему ты со мной? Я ведь вижу, что это уже совсем не та любовь, что была раньше. Я вижу, что противен тебе.
— Ты мне не противен. Если только иногда.
— Ох, ну спасибо. Так почему ты со мной?
— Потому что я привыкла к тебе.
— Очень романтично. Так чего ты от меня хочешь? Над тобой на работе-то не смеются? Я надеюсь, там ты таких разговоров ни с кем не ведешь?
— Не надо дуру из меня делать!
— Ого, разозлилась!
— Иди к черту.
— Ты меня жалеть должна, а не ругать. Я же самый простой потерянный человек. Нехорошо как-то. Ты на вопрос-то мой ответь. Чего хочешь от меня?
— …
— Что? Сама не знаешь? Или дай угадаю — просто нервы мне потрепать хочешь. Сериалов насмотрелась, книг начиталась. Да?