Кто-то в моей могиле
Шрифт:
— Никаких намеков? — спросил Пината.
— Нет.
— Что ж, попробуем посмотреть местные новости: «Американские журналистки дали Рождественский обед», «Гильдия Святой Троицы устроила благотворительную распродажу», «Берт Паттерсон отметил свое тридцатилетие», «Был одобрен контракт на производство работ по углублению залива», «На Колинз-стрит задержан вуаерист», «Коккер-спаниель покусал четырехлетнего ребенка, собака приговорена к двухнедельному содержанию под замком», «Женщина по имени Хуанита Гарсиа, двадцати трех лет, приговорена к условному заключению за неисполнение материнских
Он прервал чтение. Дэйзи отвернулась от проектора, издав звук, который можно было принять за свидетельство того, что ей скучно. Но скучающей она явно не выглядела. Скорее, она казалась рассерженной. Губы плотно сжаты, на щеках красные пятна, словно она получила несколько абсолютно беззвучных и невидимых, но увесистых пощечин. Реакция ее озадачила Пинату: неужели она злилась на городской совет или на комиссию по водоснабжению? Или Дэйзи боялась собак, вуаеристов, тридцатилетних годовщин?
— Не хотите ли продолжить, миссис Харкер?
По движению головы было невозможно понять, согласна она продолжать или нет.
— Кажется, это совершенно бесполезно. Я хочу сказать, какое мне дело, был или не был вынесен условный приговор женщине по имени Хуанита Гарсиа.
Она произнесла слова необычайно страстно, словно Пината обвинил ее в том, что она сама принимала участие в деле миссис Гарсиа.
— Откуда я могу знать подобную женщину?
— Через вашу работу в клинике, например. Если верить газетному отчету, одним из условий двухлетней отсрочки приговора миссис Гарсиа было получение ею психиатрической помощи. Поскольку у нее уже было пять детей и она ожидала шестого, а ее муж служил рядовым в Германии, вряд ли она могла позволить себе частного психиатра. Значит, она могла лечиться только в клинике.
— Нет никаких сомнений, что ваши доводы весьма убедительны. Но со мной это никак не связано. Я никогда не встречала миссис Гарсиа ни в клинике, ни где-нибудь еще. Как я вам уже говорила, моя работа была связана с детьми пациентов, а отнюдь не с самими пациентами.
— Тогда, возможно, вы знали детей миссис Гарсиа. Их у нее пятеро.
— Что вы так вцепились в эту фамилию?
— У меня сложилось впечатление, что она для вас имеет какой-то смысл.
— Но я ведь уже ответила вам, что никакого смысла она не имеет. Верно?
— Да. Несколько раз.
— Вы обвиняете меня в том, что я вам лгу?
— Нет, не совсем мне, — ответил Пината. — Но нельзя исключить возможность, что, не осознавая того, вы лжете самой себе. Подумайте об этом, миссис Харкер. Ваша реакция на это имя была чересчур эмоциональной.
— Возможно, я чересчур эмоционально реагировала. Или вы чересчур эмоциональны в своей интерпретации моего поведения.
— И это могло быть.
— Не могло, а было.
Она поднялась с места и прошла к окну. В ее движениях чувствовалось одновременно негодование и желание убежать. Пинате показалось, что она приказала ему заткнуться и оставить ее в покое. Но он не собирался делать ни
— Проверить миссис Гарсиа будет несложно, — заметил он. — В полиции на нее имеется досье, так же как и в управлении по контролю над условно осужденными, и, вполне возможно, у Чарлза Олстона в клинике.
Она повернулась к нему лицом, во взгляде ее царила усталость.
— Как бы мне хотелось убедить вас в том, что я никогда не слышала об этой женщине. Мы живем в свободной стране, вы можете проверить любое имя в телефонном справочнике, если у вас есть такое желание.
— Вполне возможно, что мне придется поступить именно так. Ведь у меня не слишком много фактов для того, чтобы продолжать расследование. Единственное, что у меня есть по 2 декабря 1955 года, — это то, что в горах шел снег, а вы обедали в кафетерии в нижнем городе. Кстати, а как вы туда добрались?
— Должно быть, я приехала на машине. У меня была своя.
— Марка?
— Старый «олдсмобиль» с открывающимся верхом.
— А как вы обычно ездили, подняв или опустив верх?
— Опустив. Но я не понимаю, какое это имеет значение?
— Когда мы с вами не знаем, что именно для вас важно, любая деталь может иметь значение. Нельзя с уверенностью сказать, что именно разбудит вашу память. Например, в ту пятницу было холодно. Может, вы сможете вспомнить, как поднимали верх автомобиля. А может, у вас были какие-то проблемы с зажиганием?
Она посмотрела на него с искренним изумлением:
— Похоже, я помню, что у меня были проблемы с включением мотора. Но, может быть, я так решила только потому, что вы мне об этом сказали. Вы об очень многом говорите так, будто знаете наверняка. Как ют об этой женщине по фамилии Гарсиа. Вы ведь уверены, что я знаю или знала ее.
Она снова села и начала собирать в кулак край жакета.
— Если бы я ее действительно знала, с чего мне об этом забывать? У меня бы не было никаких причин забывать подругу или даже случайного знакомого. К тому же я недостаточно сильный человек, чтобы иметь врагов. Тем не менее вы кажетесь настолько уверенным в этом.
— Казаться уверенным и быть уверенным — разные вещи, — заметил Пината с легкой улыбкой. — Я совсем не уверен в этом, миссис Харкер. Просто я увидел соломинку и схватился за нее.
— И продолжаете за нее держаться?
— Пока не увижу что-нибудь более удобное.
— Как мне хочется вам помочь. Я пытаюсь, я правда пытаюсь.
— Ну, не надо уж так напрягаться. Может быть, на сегодня нам следует закончить. Вам хватит?
— Думаю, да.
— Так что вам лучше вернуться домой, на гребень успеха.
Она встала и сразу почувствовала, как онемело тело.
— Зря я вам рассказала о муже. Похоже, это вас развлекает.
— Напротив. Чрезвычайно угнетает. Я тоже писал на доске кое-какие планы.
«Один из них только что был приведен в исполнение, — подумал Пината. — План под названием „Джонни“. Так что единственная причина, по которой я взялся прослеживать этот твой распрекрасный день, заключается в том, что Джонни необходимо выпрямить зубы, а вовсе не в том, что ты сидишь на горшке с золотом на самом гребне успеха».