Кубок Брэдбери-2022
Шрифт:
А я иду по остывающему в последних днях августа городу и улыбаюсь. Мне нравятся его тихие, молчаливые улицы. Его пыль, мягко оседающая на ботинках. Мне нравится темнеющее на горизонте небо и запах приближающегося дождя. Он будет не завтра. Он будет позже – как раз тогда, когда захочется протянуть руку, чтобы остановить и навсегда прижать к себе этот вечно ускользающий сентябрь. Сентябрь, которому так и не суждено задержаться подольше…
Я иду по городу и улыбаюсь. Аромату из булочной. Свежесмолотому кофе в лавке на углу. Странной юбке в чёрно-белую клетку – последнему писку моды в этом сезоне. Чёрным костюмам и платьям, отливающим на солнце едва уловимой изумрудной искрой. Знают ли владельцы строгих нарядов, что похожи в них на больших светлячков?.. Мне нравятся лица прохожих – грустные, скупые на чувства, привычные к печали и безысходности ожидания. Я рассматриваю их, будто старые фото – застывшие во времени, без будущего, настоящего – лишь с прошлым, оставившим глубокие отметины на бледной коже.
– Итак, Адам, посмотри, пожалуйста, на эти изображения и скажи, что ты видишь. Первое, что придёт в голову, не задумывайся. Хорошо?
Я киваю и рассматриваю странные кляксы на белых листах. Одна забавнее другой. Вот ангел пускает мыльные пузыри, сидя на крыше. Вот два котёнка затеяли игру. А вот – курица клюёт зёрнышко за зёрнышком.
– Весёлые картинки, – хихикаю я и неловко спохватываюсь: моё лицо снова принимает ту форму, за которую меня всегда наказывают дома. Доктор внимательно разглядывает меня поверх очков и вдруг спрашивает:
– А кто такие – эти ангелы? И почему они сидят на крышах?
– Потому что у них есть крылья. Они умеют летать.
– А ты их видел?
– Нет, конечно! Их может видеть только бог!
– Достаточно, Адам. Спасибо. Теперь я направлю тебя на развёрнутое генетическое обследование. Ты подожди в коридоре, а папу позови в мой кабинет, пожалуйста.
Часы на стене громко тикают. По стеклу циферблата ползает муха. Я щурю то один глаз, то другой, чтобы понять, какого цвета её крылышки – серые или прозрачные. Из-за двери доносится монотонный голос доктора, ничего не подозревавшего об ангелах до встречи со мной:
– …Социально опасен… Подлежит длительному лечению… Только в закрытом медицинском учреждении…
Отец взволнованно говорит о чём-то за дверью, а я меряю шагами узкий белый коридор. Мне кажется, время умеет останавливаться именно тогда, когда очень хочется, чтобы что-то поскорее закончилось.
– …Всего лишь ребёнок… Возьмём всю ответственность на себя… Не повторится…
Когда мы выходим из больницы, отец крепко сжимает мою руку и, не глядя на меня, говорит:
– Запомни, Адам, с сегодняшнего дня ты больше не улыбаешься. Никогда. Через год мы снова придём к доктору. Он снова покажет тебе картинки с кляксами – и ты скажешь, что видишь на них дождь, пауков, заброшенный дом. И никаких ангелов, слышишь? И как ты только о них узнал?
– Дедушка рассказал.
Отец вздыхает и качает головой, а я вдруг замечаю, какие седые у него волосы.
– Нет у тебя никакого дедушки. И не было никогда. Ты выдумал его, потому что тебе одиноко, сын.
– Но он же жил на чердаке. В комнате с окном. И книжным шкафом. Он научил меня читать, пап.
– Бедный мой… Будь как все, Адам. Умоляю тебя – будь как все. Иначе однажды тебя накажут. И мы с мамой ничего не сможем сделать, чтобы тебя защитить…
А я иду по остывающему городу и улыбаюсь. Редкие прохожие шарахаются от меня в сторону или отводят взгляд, делая вид, что ничего не замечают. Пыльные кустарники и деревья шелестят искусственными листьями, выгоревшими на солнце. Их сменят после сезона дождей на новые, не менее мрачные и безжизненные. Но это будет позже. Гораздо позже, чем в город придёт золотой свет первых сентябрьских дней…
Она стоит у высохшего фонтана и наблюдает за мной из-под полуопущенных ресниц. Моя Магда. Мой свет августа. Моя первая и единственная любовь на земле. Каждый день я иду к ней по лабиринтам серых улиц. Пересекаю площадь. Ищу взглядом знакомый хрупкий силуэт. И каждый раз, заметив Магду издалека, прощаюсь на несколько секунд с собственным сердцем. Оно выпрыгивает из грудной клетки, сжимается до размеров солнечного луча и пробегает по телу, оставляя за собой горячий след. Я вздрагиваю и улыбаюсь, не в силах сдержать волну счастья, накрывающую меня с головой. Сердце возвращается на место, и я протягиваю Магде шёлковый бутон на раскрытой ладони.
– Привет, – говорю я. Мне так тебя не хватало!..
Она поднимает на меня тёмные блестящие глаза, и в них нет ни капли отчаяния или усталости. Нет грусти. Лишь интерес. И странное, непривычное тепло – такое невиданное чудо, таящееся в чужом взгляде.
– Привет, Адам. Мне тоже тебя не хватало. Хоть и прошёл всего один день. Спасибо. Очень красивый цветок.
Магда прячет подарок в кармане чёрного платья, и мне кажется, что она улыбается, укрыв лицо густыми прядями волос. Мне хочется коснуться их, ощутить кожей ту мягкость, что мерещится мне ночами, когда я не могу уснуть, а всё пялюсь в потолок и думаю, думаю, думаю…
Я протягиваю руку, но Магда уже стоит прямо и удивлённо смотрит на меня, заправляя тёмную прядь за розовое маленькое ухо.
– Какой же ты странный… Ты. И твои истории. Расскажешь ещё одну, пока проводишь меня до поворота?
Я заливаюсь краской и сбивчиво повторяю то, что прочёл в дедушкиных книжках, и то, что слышал сам. О рыбах величиной с дом. О кошках, гуляющих по крышам.
Об ангелах, иногда падающих с небес от сильного ветра. О розах и цветках папоротника. О рыцарях и принцессах. О любви и войнах. О том, что человек может гораздо больше, чем то, в чём хотят его убедить. О вечно ускользающем сентябре, который должен бы длиться вечно… Магда молча слушает и замедляет шаг. Мне многое хотелось бы отдать за то, чтобы понять, о чём она думает, верит ли мне. Но она молчит. И мысли её текут бесшумной подземной рекой, до которой не добраться ни за что на свете…
Штора мягко возвращается на место. В замке поворачивается ключ. Высокая женщина в тёмно-синем костюме выходит навстречу Магде.
– Ты снова с ним разговариваешь. Несмотря на запреты. Несмотря на родительский закон. Ты тоже хочешь прослыть городской сумасшедшей? Наша семья не вынесет такого позора. И если тебе наплевать на наше имя и репутацию благочестивой семьи, то мне – нет. Я приму меры. И не посчитаюсь с твоим мнением, знай это.
Магда молча поднимается в свою комнату, сжимая в кармане платья нежный шёлковый бутон.
Последний день августа всегда прекрасен. Кажется, он растрачивает всё то тепло, что не успел отдать в срок. Рассыпает его по улицам, оставляет на крышах домов, оживляет тусклые стёкла витрин и окон. Он сияет своим особенным, прощальным светом. Заставляет решиться на что-то из того, что ты не решался сделать всё лето. Одаривает небывалой смелостью и отвагой. Этот последний день августа… Он всегда прекрасен.