Куда уж хуже. Реквием заговорщикам
Шрифт:
– Мой сотовый перехватить гораздо легче, чем Володин! Они знают, что Володя обратился ко мне! Они слышали! И, пока мы бездельничали, нашли ее квартиру!
– Где она живет? – спросил Боец, и голос его теперь был сух, тих, спокоен.
– Две остановки отсюда на «пятерке».
– Готова?
– Готова!
– Пошли. Возьми сотовик, позвоним по дороге.
В такие моменты из-за огромного волнения, наверное, я всегда принимаю быстрые и безошибочные решения. Поэтому, схватив самое необходимое, что могло понадобиться, шикнула:
– Васька,
Кот появился тут же, заскребся в дверь – раньше он убежал гулять, – я подхватила его на руки.
– К дороге, там машина!
– Твоя?
– Моя. Бегом! – и сорвалась с места.
К нашей чести надо сказать, что до машины мы добежали очень организованно.
А к чести Васьки – что он ни разу не мяукнул и даже не шевельнулся. Впрочем, он умный кот.
Глава четвертая
Васька отпирает квартиру. Операция «Сон водопроводчика»
Машина сорвалась с места, издав недовольный скрежет, но Боец ее не пожалел. Он вел хладнокровно и преступно: явно нарушая городской предел скорости. Звезды и другие камни расположились к нам благоприятно, и, «никого не встретив», мы плавно затормозили у песочницы. Анин дворик небольшой, дом – четырехэтажка, «сталинка». Здесь много деревьев, которые укрыли серое авто маскировочной зеленой тенью. Боец остановился в месте, недоступном взгляду возможного наблюдателя.
– Где ее окна? – спросил он. Я показала. Телохранитель оценил.
Квартиру я описала по дороге, поэтому Боец успел продумать, что делать.
Я в это же время пыталась разобраться, для чего моему подсознанию понадобился молчаливый настороженный кот, и теперь пришла к решению.
– Пропустим Васю, он поскребется в дверь, а мы позвоним: соседи часто так делают.
– И что?
– Как только они откроют…
– Они не откроют.
– Хм…
– Пускай скребется. Какая-нибудь реакция все равно будет, мы послушаем. Только посредине двери и напротив замка не стой: если догадаются, что пришли посторонние, будут стрелять через дверь.
– Стрелять? В жилом доме?
– Тихонько так. С глушителем. Ладно, пошли. Держись грядки.
– Это клумба.
– Венок сплети, – сухо отозвался он, выскальзывая из машины.
Расстояние до подъезда мы преодолели вмиг. Боец прикрыл за спиной дверь.
– Слушай.
Замерли вдвоем, вылавливая малейшие шорохи из обычной подъездной тишины. Нет, не доносилось взволнованного дыхания с лестничной площадки второго этажа или пролета над нами, и никто не переминался с ноги на ногу от волнения или скуки, похоже, все было чисто. Я опустила умницу Ваську на ступени. Он зыркнул в мою сторону. Пробежал повыше. Застыл, словно черное изваяние в сумраке древнего храма.
Боец махнул мне рукой, в которой откуда ни возьмись появился черный пистолет, – мол, пошла по стеночке! – и сам двинулся вперед.
Так мы и продвигались: медленно, неслышно и неотвратимо – то ли во спасение
Сердце билось все громче, даже непонятно было, почему Боец все не одергивает меня, не шикает…
Перед тем как войти на лестничную клетку, он сделал мне знак замереть, а сам высунулся за перила, глядя вверх. Тут же нырнул обратно. Затем высунулся и смотрел секунд десять, все так же прислушиваясь. Я в это время продумывала, как нам быть дальше, а мысли все путались, мешались: об Аннушке, Маргарите Ивановне – что они сделали с ними, твари?..
Васька неожиданно коснулся меня лапой – Боец взошел на площадку, и мой кот явно хотел узнать, зачем его взяли и что от него требуется.
– Вась, – прошептала я как можно тише, зная, что он все равно расслышит и поймет, – иди домой, домой! – и указала на дверь семьи Галко.
Кот, уже несколько раз приходивший сюда за прокормом, когда я подолгу не появлялась дома, сообразил, что его собираются покормить, и голодным хозяйским воем объявил о своем присутствии. Боец встал у двери, прижавшись к стене, я оказалась дальше всех, так сказать, прикрывая тылы.
Вася, не теряя времени, драл крепущими когтями обивку Аниной двери и не переставая орал благим мявом.
Боец, расслышав шаги за дверью, кивнул мне на нижний угол двери и сам присел.
Удивительно, но раньше мне не приходило в голову, что звуки лучше всего слушать вот так, ближе к полу, где они четче всего распространяются. Прильнув ухом к двери, я обратилась в слух.
– Что там за тварь? – тихо шикнули за дверью, голос был мужской.
– Это?.. – Сердце мое подскочило, забилось сильнее: жива Анечка, пока цела! Узнает ли, поймет? – Это… – Пленница как будто не верила собственным ушам. – Это Вася… он, наверное, есть хочет…
– Пусть… катится отсюда!
– Так он… не понимает, – слабо возразила Аня.
Услышав голос кормилицы, Васька с присущей только ему наглостью удвоил усилия.
– Тварь! – проронил держащий Аню мужик (он стоял боком к двери и сейчас всматривался в глазок, отчего голос его звучал глухо). – Он щас весь подъезд разбудит!
– Впусти! – приказали откуда-то из стратегического прохода «прихожая – гостиная».
– Там никого, – убедился дядька, осмотрев косым глазом площадку, – щас открою… бабу держи! – Аня тихонько охнула, быстро передаваемая из рук в руки. Похоже, свободу ее движений что-то ограничивало – связанные руки?
Боец дернул меня себе за спину, сам отступая вниз по лестнице, обернулся, одними губами прошептал: «Не сейчас» – и повлек дальше по ступенькам.
Скатились, как колобки, шорох одежды и легкий перестук каблуков потонул в громком чмоканье открывающейся двери.
– Быгом, гадина, – шикнул оттуда тип, стараясь быть потише.
– Мяааа?! – недоуменно вопросил кот (судя по шороху, отпрянув от двери).
– Иди, тварюга… придушу! – теряя терпение, рявкнул мужик и попытался схватить Васю.