Кукурузные человечки
Шрифт:
– Ох, отнимаете вы у меня время!
– пожаловалась Анна.
– Я к этому часу сколько бы уже дел перевернула!
– Мы не отнимаем, Аня, мы, наоборот, прибавляем, - возразил Кубик.
– Вы вот луга в этом году наверняка еще не видели - так что смотрите, дышите, радуйтесь - зимой будет что вспоминать.
Через луг к речке змеилась тропочка, коза хватла траву слева и справа и все норовила остановиться.
Но остановились все только у самой речки, где начинались кусты ивняка и песок. Нинкина мама была в сарафане, обнажившем белые-белые - незагорелые - плечи и руки. А кисти рук были такими загорелыми, будто доярка Анна надела зачем-то коричневые перчатки.
Нинка и Славик разделись до трусов и повалились на песок. Здесь, под невысоким глинистым обрывчиком был небольшой родник, тоненький чистый ручеек. Кубик размотал на Манькиной шее длинную веревку и привязал ее конец к старой иве на берегу. Коза немедленно отправилась к траве.
– А мы с Аней - назад, на луг, - сказал художник.
– Тут недалеко будем, если соскучитесь, приходите.
Славик и Нинка лежали, перед их глазами был песок.. Сзади чуть шумела, шелестела и поплескивала река, впереди позванивал ручеек, на иве посвистывала птица. Ива была похожа на стог сена, а птичий свист - на иголки в нем.
– Вот, - неизвестно чему подводя итог, сказал Славик.
– Чего вот-то?
– откликнулась Нинка.
– Ничего. Просто "вот", и все
– Я думала, ты что-то рассказать хочешь, - разочаровалась Нинка.
– Я знаешь про что больше всего слушать люблю?
– Про что?
– Про всякие тайны. Слушаю - а по спине мурашки. И сразу пить хочется. Я, когда тайна, знаешь сколько воды могу выпить? Ведро! Бегаю и пью, бегаю и пью... А ты тайны любишь?
– Кто их не любит!
– А у тебя, - Нина перешла на шепот, - какая-нибудь тайна есть?
– У меня?
– У тебя, у кого ж еще!
– Как у всех, так и у меня.
– Раскажи, Славка, а?
– Нинка к нему придвинулась.
– Расскажи, а? Я тебе тоже тайну открою...
Славик был в затруднении. Рассказать о человечках, живущих в кукурузе, ему до смерти хотелось, но он знал, что этого делать нельзя. Нинка, разволновавшись, выпьет всю речку до дна и все равно разнесет его тайну по белу свету. На бабушкин огород кинется вся деревня, и что будет дальше - неизвестно. Во всяокм случае, ничего хорошего.
Рассказать Кубику - другое дело. Но, может, тоже нельзя? Он взрослый, а кукурузные человечки удрали от родителей, - вдруг художник потребует,чтобы они вернулись домой? Нет, лучше помалкивать.
Рассуждая, Славик рыл пальцами ног песок, да так старательно, что запыхтел. Нинка это заметила.
– Чего возишься?
– не вытерпела она.
– Возится, возится... Ты бы лучше тайну скорей рассказал.
Славик решил, что от Нинки не отвяжется, и яму рыть перестал.
– Ваши ребята уговорили меня с михайловцами драться, - сообщил он, - когда те снова придут. Только ты никому не говори, что я каратист.
– Чего, чего? Кто ты?
– Каратист.
– Это что такое?
– Это, - второй раз за неделю объяснил Славик, - когда один может сразу с тремя, а то и с семерыми драться.
Нинка от него отодвинулась.
– Это ты, что ли, с семерыми можешь справиться?
– И ткнула в его сторону указательным пальцем, будто кому-то, кто был за ее спиной, на Славика указывая.
– Ой, сейчас умру! Ой, держите меня!
– Она и в самом деле перевернулась на спину и давай дрыгать загорелыми ногами.
– С семерыми!
– взвизгивала Нинка.- Ой, умираю! Да тебя один-любой до самого неба подбросит! А ты с семерыми обещаешь справиться! Ой, первый раз вижу такого хвастушу!
Спорить с Нинкой не имело смысла. Славик поднялся и пошел к воде. Вода была прозрачная, течение вытянуло зеленые ленты водорослей - дно было прямо-таки выстлано ими. Над быстриной летали синекрылые стрекозы, а под ними, в воде, там и сям мелькали юркие рыбешки. До того хорошо было смотреть на это, что Славик вместо того, чтобы отвечать на обиднын слова Нинки, спросил:
– А как называются эти стрекозы?
Нинка перестала кувыркаться и ответила тоже вполне серьезным голосом:
– Красавки.
– Поднялась и подошла к Славику. Стала вместе с ним смотреть на стрекоз.
– А еще - синекрылки.
– Красивые, - сказал Славик.
– Поймать бы такую. Жаль, сачка нет.
– Хочешь. покажу фокус-покус?
– Покажи.
Нинка вошла в воду по пояс и присела: над водой виднелась одна голова.
– Только ждать придется долго.
– Она высунула из воды руку ладошкой вверх и замерла.
Стрекозы, как и прежде, летали над водой. Нинка терпеливо ждала, то водя глазами за стрекозой, то поглядывая на Славика, взглядом призывая того к терпению. И вдруг одна синекрылка вертолетом зависла над ладошкой. Глаза у Нинки сделались огромными, как кувшинки. Будто голубые цветы распустились над водой. Славик так и замер, все еще не веря, что стрекоза может сесть на Нинкину руку.
Села!
Нинка не шелохнулась, только проверила взглядом, видит ли Славка стрекозу на ее ладони. Губы у нее шевелились от желания что-то сказать.
– А поймать сможешь?
– шепотом спросил Славик.
– Попробую, - одними губами ответила Нинка.
Она стала медленно-медленно - так закрывается цветок перед дождем - сводить пальцы. Те поднялись над синекрылкой, нависли... Еще секунда - и стрекозе неуда будет деться... Но именно в это мгновение она и взлетела.
Нинка с шумом встала, шумно задышала; Славик тоже перевел дыхание.
– Видел? Из наших девчонок только я да Светка так могут.
– Я тоже хочу попробовать.
– И Славик ступил в воду.
– У тебя не получится, - уверенно заявила Нинка.
– Почему?
– Не получится, и все. У вас, у городских, терпения не хватает.
– Подумаешь, фея!
– вспомнил Славик эпизод с жуком.
– А вот и фея, - ответила мокрая Нинка, выходя на берег.
– А у тебя не получится. Хоть ты день в воде стой. Тоже мне фей!
Славик и тут спорить не стал, он пошел глубже, как Нинка, присел и, как она, выставил над водой ладонь. И замер.