Кукурузные человечки
Шрифт:
Славик подошел к ошарашенному парню и взял его за руку.
– Thank you and good bye, амиго!
– Этими словами он исчерпывал весь запас английского языка и испанского тоже.
– До свидания, Славик. Вернее, прощай, - ответил радиометрист.
– Я думаю, мы больше не увидимся. Что-то мне подсказывает, что ты исчезнешь так же, как и появился.
Славик направился к двери. Рафаэль оторвал наконец подошвы от пола.
– Постой, Славик.
– Он положил ему руку на плечо.
– Мне эта встреча, хоть она и была короткой, запомнится, - он косился на Садима, уже нетерпеливо переминавшегося на пороге, - Я хочу, чтобы и тебе она запомнилась. Я кое-что подарю тебе - на память о пребывании на острове Пасхи.
Радиометрист сунул руку в нагрудный карман и вытащил небольшую, в палец длиной и в два шириной, щепочку, с одной стороны черную, с другой - светлую.
– Знаешь что это такое? Кохау ронго-ронго! Знаменитая пасхальская дощечка с письменами! Запомни: ронго-ронго. Не вся дощечка, кусочек, но я дал за нее туземцу... ну, это неважно. На ней знаки - смотри!
На черной стороне таблички белели три странных знака: человечек с поднятыми руками, стоящая вертикально пила и, похоже, краб или паук.
– Дарю этот сувенир тебе!
– Радиометрист вложил щепочку в руку Славику.
– Помни чилийского парня Рафаэля, с которым ты повстречался на острове Пасхи!
– Спасибо, - прошептал Славик, не веря своему счастью. Стас обалдеет, когда увидит ронго-ронго.
– А теперь - прощай!
– Рафаэль подтолкнул мальчика к двери.
– Давай жми, приятель. Когда выйдешь, пригнись и сразу дуй куда тебе нужно. С моим начальством лучше не связываться, оно если уж прицепится...
Он так хорошо показывал, что нужно делать, что Славик все понял.
За дверью его ждали Садим и Пигорь. Часовой спал, привалившись к стене. Его, наверно, свалили сонным лучом.
Славик осмотрелся. Возле длинного строения, которое он видел раньше, стояли люди. От другого, небольшого домика, к хозяйству радиометриста направлялись два человека.
Славик подхватил обоих космонавтов и побежал, пригнувшись, к берегу, до которого отсюда было метров триста. На бегу он глянул на часы. Без семи минут 12. Дома уже ночь. А здесь сиял полдень.
Беглец остановился перевести дух.
– Слава, - крикнул Пигорь, которого он держал в правой руке, - еще немного! На берегу нас ждут-не дождутся.
Славик снова побежал.
Спуск к океану был здесь невысокий, но крутой и каменистый. Перепрыгивая с камня на камень, - в каждой руке по космонавту, - Славик оказался на песке. Песок здесь был почему-то красный, но нашему беглецу некогда было в него вглядываться.
– Сейчас направо!
– показал Пигорь.
– Вон туда, к тому камню!
По песку было бежать еще труднее, а до камня не меньше сотни метров. Вот когда Славик пожалел, что не занимается спортом. Что такое стометровка для бегуна? А для него это была стайерская дистанция. Не выдержав напряжения, метрах в двадцати от камня, он упал, выпустив из рук Пигоря и Садима.
– Не могу больше!
Те потянули его изо всех своих силенок.
– Еще чуть! Ну давай же Славик!
Он пополз.
Из-за камня выбежали остальные космонавты. Славик встал на четвереньки, поднялся на ноги и увидел за камнем диск. Одна половина грузового отсека была уже поднята.
Он плюхнулся на свою подушку. Питя забрался к нему на колени; раздался шелест, и вторая прозрачная половина наехала на Славика. На ней была длинная белая царапина.
Корабль качнуло, он оторвался от песка, повисел несколько секунд и вдруг рванул в сторону океана, почти касаясь волны...
Лишь отлетев от острова Пасхи на десяток километров, диск резко пошел вверх. Пассажира грузовового отсека прижало к подушке.
Когда перегрузка кончилась, Славик услыхал голос Грипы. Тот спросил, как он себя чувствует.
– Хорошо, - ответил Славик, глядя вниз.
– Где мы пролетаем?
– Под нами снова Тихий океан. Скоро будет Южная Америка.
– А мы уже ничего-ничего, наверно, на Земле больше не увидим, - грустным голосом сказал Питя.
– Почему?
– Оглянись назад.
Славик оглянулся. Недалеко от них поблескивал на солнце еще один диск. Он не приближался и не отставал, и Славик решил, что за ними погоня.
– Кто это?!
– О-ох!
– вздохнул Питя.
– Конечно, наши родители. Мало того, что они прилетели на Землю, так они еще отыскали нас на острове Пасхи. Не сомневаюсь, он нашли бы нас и на дне озера Лох-Несс. Как хорошо, что мы успели там побывать и все разведать сами!
Посол планеты Земля
В Егоровке приземлились через два с половиной часа, ночью. Ночь была лунная. Когда еще летели. Славик спросил, как космонавты ориентируются на Земле, откуда, например, они знают, где Егоровка. Молек ответил, что они оставили на огороде Полины Андреевны аппратик, подающий им постоянные сигналы, такой же вмонтирован в их корабль, по нему-то и нашли их родители на остврое Пасхи.
Сели мягко, только хрустнули стебли кукурузы, которых касались края корабаля. Створки отсека открылись. Славик с трудом вытянул ноги и опустил их на землю. Через минуту тишины запели сверчки. Во дворе лаял Полкан.
– Ребята, - сказал Славик еле слышно, - я пошел.
– Счастливо, - ответили ему.
– Завтра придешь?
– Приду, - пообещал он, хотя не был в этом уверен.
Полкан бросился ему навстречу, завизжал, запрыгал, дергая цепь, стараясь лизнуть в лицо.
Окно в кухне светилось. Славик вошел в сени, отворил дверь... На пороге кухни стояла... мама! Она схватила его обеими руками.
– Славик!!! Живой!!!
Половину следующего дня Славик (он проспал до одиннадцати, и еще не выспался) провел с родителями, которые осматривали его и ощупывали, словно он был фарфоровый и они получили его по почте.
Была, конечно, жуткая головомойка и расспросы, и поцелуи, и бабушкины охи и ахи, и клятвы мамы "больше от нас никуда ни ногой", и Славиу казалось, что теперь уж до самой старости его не отпустят даже в хлебный магазин.
В то, что он побывал на острове Пасхи, родители то верили, то не верили. Впрочем, маму это, кажется, не особенно интересовало - главное, что ребенок жив и здоров. Зато папа морщил лоб и чесал нос, когда Славик произносил слова "остров Пасхи", "моаи", "Рано-Рараку", и поглядывал на сына изучающе.