Кулинар
Шрифт:
Андреа уже решила не задерживаться в гостях и объявить об этом Маравану прямо с порога, пояснив, что у нее болит голова и она хотела вообще отменить встречу.
Воздух в подъезде был таким же, как и в других многоквартирных домах. Разве вместо привычного запаха мясного рулета чувствовался аромат карри. На первом этаже, стоя у приоткрытых дверей своих квартир, о чем-то болтали две тамильские женщины. На лестничной площадке третьего кого-то ждал маленький мальчик. Завидев Андреа, он разочарованно посмотрел на нее и исчез за дверью.
Мараван дожидался
— Добро пожаловать в Карри-Паллас Маравана, — приветствовал он гостью, протягивая ей тонкую, длинную руку.
Тамилец завел Андреа в квартиру, взял у нее вино и помог снять плащ.
Повсюду горели свечи. Хотя кое-где были включены и менее романтичные лампы.
— Эта квартира не выносит яркого света, — объяснил Мараван на своем классическом швейцарском диалекте немецкого языка с тамильским акцентом.
На полу в гостиной был накрыт на двоих стол высотой не более двадцати сантиметров. Сиденьями служили прикрытые цветными тканями подушки. У стены стоял домашний алтарь с зажженным дипамом, в центре которого Андреа увидела статуэтку четырехрукой богини в цветке лотоса.
— Лакшми, — пояснил Мараван, жестом будто представляя богиню гостье.
— А почему у нее четыре руки? — поинтересовалась Андреа.
— Дхарма, Кама, Артха и Мокша, — ответил Мараван. — Правда, радость, процветание и освобождение.
— Ясно, — кивнула Андреа, как будто действительно что-то поняла.
На столике у стены, возле компьютера, прикрытого платком из батика, стояло ведерко со льдом. Мараван вынул из него бутылку шампанского, вытер ее белой салфеткой, откупорил и наполнил два бокала. Андреа предпочла бы другой сценарий: чтобы вина в квартире не оказалось, они открыли ее «Пино Нуар» и провели вечер с меньшим ущербом для здоровья.
Отпив из бокала, Андреа заметила, что Мараван лишь пригубил свое шампанское.
— В особо торжественных случаях, — произнес хозяин, указывая на стол, — мы накрываем на полу. Тебе удобно?
Андреа попробовала представить, как поведет себя Мараван, если она скажет «нет», и спросила вместо ответа:
— Надеюсь, вилку ты мне дашь?
Она хотела, чтобы это прозвучало как шутка, однако Мараван оставался серьезен.
— Она тебе так нужна? — мрачно произнес он.
Нужна ли ей вилка? На некоторое время гостья задумалась, а потом поинтересовалась:
— Где у тебя ванная?
Мараван проводил гостью, куда она просила.
Вымыв руки, Андреа, как обычно это делала в чужих ванных комнатах, открыла шкафчик с зеркальной дверцей и принялась изучать его содержимое. Зубная паста, щетка, зубная нить, пена для бритья, кисточки, электробритва, маникюрные ножницы и две шкатулки с надписями на тамильском языке, желтая и красная. Все чисто и разложено по порядку, вполне в стиле хозяина дома.
Когда она вернулась в гостиную, Маравана в ней не было. Андреа открыла дверь, ведущую, как она предполагала, на кухню. Но за ней оказалась спальня, аккуратно прибранная и скромно меблированная. Только стул, кровать и шкаф. Ни тумбочки, ни ночного столика. В глаза ей бросился постер с видом белого песчаного пляжа и кокосовыми пальмами, чьи склоненные кроны почти касались земли, на фоне моря и потрепанного катамарана. Напротив стояли горшки с неизвестными Андреа растениями. Рядом, за прислоненной к стене диванной подушкой, девушка увидела картину с изображением той же богини, чья статуя стояла в гостиной, и несколько семейных фотографий: женщина одних с Мараваном лет, дети, подростки, маленькая седая старушка, обнимающая Маравана, и молодая пара на старом ретушированном и раскрашенном снимке, очевидно родители.
Андреа закрыла дверь в спальню и заглянула в другую комнату. Это помещение выглядело как кухня дорогого ресторана в миниатюре. Блестящие стальные поверхности и белый пластик. И повсюду горшки, кастрюли и сковородки. Андреа заметила, что это была единственная комната, где чувствовался какой-то запах, несмотря на открытую настежь балконную дверь.
Мараван вышел ей навстречу с подносом в руке.
— Это вам от Маравана с кухни, — сказал он и тут же заметил, что фраза прозвучала двусмысленно, поскольку он действительно выходил из кухни.
Оба рассмеялись, и Андреа села за стол.
На подносе стояли миниатюрные тарелочки с лепешками чапати. Гостья взяла одну и поднесла к носу, вдохнув ее аромат. Она только собиралась откусить, как Мараван остановил ее.
—- Минуточку, — сказал он, взял пипетку из стеклянного сосуда на том же подносе и брызнул на чапати несколько капель какой-то жидкости. — Теперь прошу...
Еще минуту назад Андреа хотела объявить Маравану, что не планирует у него засиживаться. Однако вдохнув исходящий от чапати экзотический и в то же время какой-то родной аромат, вмиг забыла о своем намерении.
— Что это? — только и спросила она.
— Листья карри с корицей, поджаренные на кокосовом масле, — ответил Мараван. — Это запах моей юности.
— И как тебе такое удалось?
— Это мой секрет.
Побрызгав эссенцией остальные лепешки, Мараван сел напротив гостьи.
— Наверное, у тебя была счастливая молодость, если тебе так дорог ее запах, — предположила Андреа.
Мараван ответил не сразу, как будто размышлял о том, насколько она права.
— Нет, — покачал он, наконец, головой. — Но все хорошее в ней связано с этим ароматом.
И он рассказал Андреа обо всех кухнях — больших, фешенебельных, и простых, тесных, — на которых работал вместе с Нангай. Где-то посредине рассказа тамилец извинился, быстро поднялся со своей подушки и исчез за дверью, появившись через некоторое время с первым блюдом в руках.
Это были две переплетенные ленты коричневого цвета, одна хрустящая, другая мягкая и упругая. Обе состояли как будто из одного сладковатого на вкус вещества и в то же время качественно отличались друг от друга как день и ночь. Андреа не могла вспомнить, когда она последний раз пробовала что-нибудь столь же необычное и приятное на вкус.