Кулл беглец из Атлантиды
Шрифт:
Кулл, король Валузии, раздвинул прозрачные занавески и посмотрел поверх золотого подоконника на двор с его сверкающими фонтанами, аккуратными живыми изгородями и подстриженными деревьями, поверх высокой стены и на пустые окна домов, встретивших его взгляд.
“Все валузийские заговоры за закрытыми дверями, Брул”, - проворчал он.
Его спутник, темнолицый, могучий воин среднего роста, едва заметно усмехнулся: “Ты слишком подозрителен, Кулл. Жара загоняет большинство из них в помещения”.
“Но они замышляют”, -
“Верно, они замышляют заговор. Когда это люди когда-нибудь терпели неудачу в заговоре, независимо от того, кто занимал трон? И теперь их можно простить, Кулл”.
“Да, ” лоб гиганта омрачился, “ я инопланетянин. Первый варвар, занявший валузийский трон с начала времен. Когда я был командующим ее силами, они не обратили внимания на случайность моего рождения. Теперь они швыряют это мне в зубы – по крайней мере, взглядами и мыслями.”
“Какое тебе дело? Я тоже инопланетянин. Сейчас Валузией правят инопланетяне, поскольку народ стал слишком слабым и дегенеративным, чтобы управлять собой. Атлантийка восседает на своем троне, поддерживаемая всеми пиктами, самыми древними и могущественными союзниками империи; ее двор полон иностранцев, в ее армиях – наемники-варвары, а Красные Убийцы – ну, они, по крайней мере, валузийцы, но они люди гор, которые считают себя почти другой расой.”
Кулл беспокойно пожал плечами.
“Я знаю, что думают люди, и с каким отвращением и гневом могущественные старые валузийские семьи, должно быть, смотрят на положение дел. Но чего бы вы хотели? При Борне, коренном валузийце и прямом наследнике старой династии, империя была хуже, чем при мне. Это цена, которую нация должна заплатить за упадок – приходят сильные молодые люди и захватывают власть, так или иначе. Я, по крайней мере, восстановил армии, организовал наемников и вернул Валузии былое международное величие. Конечно, лучше иметь одного варвара на троне, удерживающего распадающиеся группировки вместе, чем иметь сто тысяч человек, разъезжающих с поличным по улицам города. Что и произошло бы к настоящему времени, если бы это было оставлено королю Борне. Королевство раскалывалось у него под ногами; вторжения угрожали со всех сторон, язычники-грондарианцы были готовы совершить набег ужасающих масштабов–
“Ну, я убил Борну голыми руками в ту дикую ночь, когда мы скакали во главе повстанцев. Эта безжалостность нажила мне нескольких врагов, но за шесть месяцев я подавил анархию и все контрреволюции, спаял нацию в единое целое, сломал хребет Тройственной Федерации и сокрушил мощь грондарианцев – что ж, теперь Валузия дремлет в мире и тишине, а в перерывах между дремотой замышляет мое свержение. Со времен моего правления не было голода, склады ломятся от зерна, торговые корабли ходят под тяжестью груза, кошельки торговцев полны, у людей толстые животы – но они все еще ропщут, проклинают и плюют на мою тень. Чего они хотят?”
Пикт свирепо и с горьким весельем ухмыльнулся. “Еще один Борна! Тиран с поличным! Забудь об их неблагодарности. Ты захватил королевство не
Кулл мрачно кивнул. “Я король этого пурпурного королевства! И пока мое дыхание не остановится, а мой призрак не отправится по длинной дороге Теней, я буду королем! Что теперь?”
Раб низко поклонился: “Делкартес, дочь великого дома бора Баллин, желает аудиенции, высочайшее величество!”
Тень пробежала по челу короля. “Еще одна мольба в связи с ее проклятой любовной интрижкой!” - вздохнул он Брулу. “Может быть, тебе лучше уйти”. рабыне: “Позволь ей войти в присутствие”.
Кулл сидел в кресле, обитом бархатом, и пристально смотрел на Делкарта. Ей было всего около девятнадцати лет, и одетая по дорогой, но скудной моде валузийских благородных дам, она представляла собой восхитительную картину, красоту которой мог оценить даже король варваров. Ее кожа была изумительно белой, отчасти из-за многочисленных ванн с молоком и вином, но главным образом из-за ее наследия красоты. Ее щеки были естественно окрашены в нежно-розовый цвет, а губы были полными и красными. Из-под изящных черных бровей смотрела пара глубоких мягких глаз, темных, как тайна, и всю картину дополняла копна вьющихся черных шелковистых волос, частично перехваченных тонкой золотой лентой.
Делкартес опустилась на колени у ног короля и, сжав его закаленные мечом пальцы своими мягкими тонкими руками, посмотрела ему в глаза, ее собственные глаза светились мольбой и задумчивостью. Из всех людей в королевстве Кулл предпочитал не смотреть в глаза Делкарту. Временами он видел в них глубину очарования и тайны, о которых, как он знал, не подозревала даже она сама. Она знала кое-что о своих способностях, это избалованное дитя аристократии, но о своих полных силах она мало догадывалась из-за своей крайней молодости. Но Кулл, который был мудр в обычаях мужчин и женщин, с некоторым беспокойством осознал, что с возрастом Делкартес должен был стать огромной силой при дворе и в стране, к добру или к худу.
“Но, ваше величество”, - теперь она причитала, как ребенок, выпрашивающий игрушку. “Пожалуйста, позвольте мне выйти замуж за Далгара из Фарсуна! Он стал гражданином Валузии, он пользуется большой популярностью при дворе, как ты сам говоришь, тогда почему...
“Я уже говорил тебе”, - терпеливо произнес король. “Для меня ничего не значит, выйдешь ли ты замуж за Далгара, Брула или дьявола! Но твой отец не хочет, чтобы ты выходила замуж за этого фарсунианского авантюриста и...
“Но ты можешь заставить его позволить мне!” - воскликнула она.
“Дом бора Баллина я числю среди своих самых верных сторонников”, - ответил атлантиец, “а Горона бора Баллина, твоего отца, среди моих ближайших друзей. Когда я был одиноким гладиатором, он подружился со мной. Он одалживал мне деньги, когда я был простым солдатом, и он поддержал мое дело, когда я боролся за трон. Я бы не стал принуждать его к действию, которому он так яростно противостоит, или вмешиваться в его семейные дела, чтобы спасти свою правую руку ”.