Култи
Шрифт:
Чья-то рука коснулась моей, когда я шла к раздевалке после игры «Пайперс» в тот же вечер.
Я моргнула, а затем ухмыльнулась, все еще находясь в приподнятом настроении от нашей победы.
— Привет, Франц.
Он стоял по другую сторону перил, отделявших трибуны от игроков, спускавшихся по трапу к раздевалке.
— Саломея. — Он покачал головой, улыбаясь нежной улыбкой, от которой мне стало так легко. — Видео не отдают тебе должного. Твоя работа ногами и скорость, это просто фантастика.
Что
Прежде чем я успела это обдумать, Франц продолжил:
— Ты слишком часто предпочитаешь играть правой ногой. И я тоже. Я знаю несколько трюков, которые могу показать тебе. Ты свободна завтра?
Франц Кох хотел дать мне несколько советов. Я никогда не откажусь от того, кто предлагает мне советы.
— Да, определенно. Завтра я весь день свободна.
— Отлично. Я не очень хорошо знаком с этим городом. Ты знаешь, где мы можем встретиться?
— Да, да. — И даже если мой голос звучал слишком восторженно, меня это не волновало. Ни одной крошечной крошки. Я отчеканила название парка и, повторив дважды, набрала его название на смартфоне, который он протянул мне.
Второй немец, вошедший в мою жизнь, улыбнулся и, кивнув, забрал телефон.
— Завтра в девять, если ты не против.
Внутри я визжала от возбуждения, а снаружи надеялась, что только немного похожа на восторженную идиотку.
— Это мне точно подходит. Спасибо.
Когда заметила пристальное внимание Култи в раздевалке, я почти открыла рот, чтобы сказать ему, что встречаюсь с Францем на следующий день, но, увидев выражение его лица, решила держать рот на замке. С тех пор как мы попрощались в детском футбольном лагере, он постоянно выглядел сердитым, и я понятия не имела, что, черт возьми, забралось ему в задницу и умерло там.
Излишне говорить, что, вернувшись домой, я решила, что не буду утруждать себя попытками выяснить это.
Я лишь пыталась дружелюбно подразнить его, а он был со мной просто Баварской сарделькой, так что плевать.
Плевать.
Я умирала.
О, Боже, я умирала. Почти три часа различных упражнений вместе с Францем и против него чуть не убили меня. Смерть пришла на порог, я чувствовала это.
— Напомни, сколько тебе лет? — спросила я, когда мы оба, скрестив ноги, сидели напротив друг друга в ближайшем к моему дому парке.
— Сорок четыре.
— Господи. — Я засмеялась и заложила руки за спину, чтобы откинуться.
— Ты потрясающая, правда.
— Нет.
Он скопировал мои движения.
— Так и есть. С большим тренировочным временем и лучшим тренером… — Он покачал головой. — Рейнер сказал, что ты не играешь за американскую национальную команду. Почему?
Я скрестила ноги, прижав их к груди, и посмотрела на симпатичного мужчину, который был старше меня. И по какой-то причине, которую не совсем понимала, я сказала ему:
—
— Они позволили тебе уйти из-за проблем с другим игроком? — Он отшатнулся, его акцент стал сильнее.
— Да. Она была одной из звездных игроков команды, а я тогда только начинала. Она сказала, что либо она, либо я, и это была я. — Да, мне было немного больно быть такой откровенной.
— Это, пожалуй, самое глупое, что я когда-либо слышал. — Франц уставился на меня, словно ожидая, что я скажу: «Шучу!» Но я не сказала, и через минуту он, наконец, понял это. Он искренне удивился и сел прямо, уделяя мне все свое внимание. — Тогда почему ты все еще здесь?
— Что ты имеешь в виду?
— Почему ты играешь в этой Лиге, если не можешь играть за сборную США?
Я моргнула, глядя на него.
— У меня контракт с «Пайперс».
— Когда он кончится? — спросил он совершенно серьезно.
— В следующем сезоне.
На долю секунды он сморщил нос.
— А ты не думала о том, чтобы играть в другом месте?
— За пределами США? — Я начала возиться с носками, его вопросы заставляли меня любопытствовать, и я хотела понять, к чему он клонит.
— Да. В Европе тоже есть женские команды.
Я откинулась назад и покачала головой.
— Я знаю нескольких девочек, которые там играли, но никогда не задумывалась об этом. Мой брат сейчас в Европе на правах аренды, но... нет. Я не думала об этом. Моя семья здесь, и я здесь счастлива. — Была, до недавнего времени.
Франц одарил меня спокойным взглядом и произнес восемнадцать слов, которые будут преследовать меня еще несколько недель.
— Тебе следует подумать о том, чтобы играть в другом месте. Ты похоронишь здесь свой талант и свою карьеру.
Позже я задавалась вопросом, почему из всех людей в моей жизни я выбрала Франца, чтобы поговорить о своей карьере, но, в конце концов, что-то во мне решило, что он был лучшим вариантом. Его взгляд на ситуацию был абсолютно беспристрастным. И если учесть, что, возможно, его немного заботило мое будущее, если это и так, он все равно смотрел на ситуацию чистым и точным, как нож хирурга, взглядом. Он сказал мне, что сделал бы он сам, что является лучшим решением для меня, не принимая во внимание все остальное в моей жизни. Ни моих родителей, ни мою работу, ни «Пайперс».
Играть в другом месте?
Я глубоко вздохнула и очень честно сказала ему:
— Я не знаю.
— Не отдавай лучшие годы своей карьеры Лиге, которая не ценит твой талант. Ты должна играть в национальной команде — любой национальной команде — и ты могла бы это сделать. Это не сложно. Игроки поступают так постоянно.
Он был прав. Игроки делали это все время. Я не была бы первой и определенно не была бы последней, кто играл бы за другую страну. Фанаты не раздумывали дважды. Им было все равно, лишь бы кто-то играл хорошо.