Культура поэзии – 2. Статьи. Очерки. Эссе
Шрифт:
Просодическая сфера русского стихописания живёт, меняется, опустевает, обогащается и восполняется не по законам существования политики, экономики и общества в целом. Хотя мода и рынок, естественно, корректируют методологию сочинительства. Однако, следует заметить, что факторы социального характера влияют преимущественно на сферу литературного стихотворчества, которая имеет строгую структуру полевой природы: мейнстрим – ядро, всё остальное – периферия. И здесь, в «литературном цехе поэзии», этико-эстетическая сценарность поэтической просодии – не актуальна; здесь, как в политике, преобладает энергия денег, амбиций, власти (редакторско-издательской) и пиара (чаще – авторекламы и авторежиссуры). Подлинный поэтический текст равнодушен к своей просодической форме (и к содержанию, и к функции). Поэтический текст ориентирован на поэта, на человека, создающего текст. Поэтический текст – тотально и стереоскопично антропологичен. И – чудесен (чудо), и – божественен (архетекстовая
Гармония – сердце словесности. Художественная словесность вырабатывает особую энергию (в отличие от инфо-текстотворчества) – энергию гармонии. Природа такой энергии загадочна, труднопознаваема, но вполне ощутима. Попытаюсь кратко пересказать то, о чём мы говорили несколько вечеров в редакции журнала «Урал». Мы – это три десятка сочинителей. Итак, на Урале морозы, в Киеве Майдан, а у нас – беседы о верлибре, о просодии, о гармонии. О гармонии поэтической.
В России случился верлибр. Когда? Думаю, нет – уверен: около двух тысяч лет назад, когда стали появляться первые образцы коренного славянского (праславянского) фольклора. Колыбельные, погребальные и иные ритуальные речитативы, речевые жанры и тексты песен, сказов (сказок), былин, притч и побасенок. Русская былина – верлибр, ритмизованный тонически, когда роль стихотворной стопы (как это происходит в силлаботоническом тексте) играет фонетическое слово (например, «мороз + и + солнце»), фонетическое словосочетание, фонетическая синтагма. Сказ – абсолютно верлибричен. Прямо говоря, любая художественная речь до 14–15 вв. просодически являла собой верлибр, который под воздействием звуковой картины мира, звуковой картины природы, был естественен, «натурален», природен, первороден etc. Просодическая способность языковой личности активируется ещё в утробном состоянии носителя языка. Это – общеизвестно. Поэтому просодическая системность и просодическое изящество словесных художественных текстов определялись самой природой, её способностью звучать также и человеком напевающим, декламирующим. Гимнографическая поэзия, поэзия духовная только усилила и закрепила верлибрическую потенцию сказа, былины, Слова и других сказовых жанров. Думаю, что русский верлибр до 19 в. был тоническим, или синтагмо-тоническим, когда огромные звукокомплексы и звукоряды, имея одно основное ударение, поглощали и вмещали в себя лексико-фразовый материал текста.
Однако поэзия и поэтичность – разные вещи. Всё дело в качестве предмета текстотворчества. Генеральными предметными константами поэзии (поэтического текста, текстотворчества вообще, а также прозаического и драматургического текстов) являются такие метаэмоции и метасмыслы (идеи, концепты), как жизнь, смерть, любовь, но – в нерасторжимом единстве, когда в тексте, манифестирующем комплексный предмет «жизнь – смерть – любовь», возникает феномен метаобразной стереоскопии, способный порождать более крупные метаконстанты, например, Бог, Вечность, Душа, Дух, Вселенная, Бесконечность, Добро, Свет etc. Квантом гармонии, таким образом, является метаобразная, метасмысловая, метаэмотивная стереоскопия. Гармония – это феномен и родовой, и видовой, и родо-видовой, и видо-видовой, и родо-родовой по отношению к тексту, к его имманентным, перманентным, внешним и внутриструктурным признакам. Вообще, художественный (прозаический, эссеистический, драматургический и т. д.), а особенно поэтический текст обладает такими базовыми признаками, как воспроизводимость, идиоматичность и цельнооформленность (данные признаки присущи слову как единице языка, текста и речи), – именно в них закрепляется основа поэтической гармонии.
Поэтическая гармония – как единое целое – формируется и функционирует (т. е. существует) одновременно в трёх сферах (по отношению к тексту): внешняя (древнегреческое понимание гармонии как совокупности всех частей системного целого, как слаженного и эффективного взаимодействия этих частей в процессе работы; а также гармония культурологической природы;
гармония этико-эстетического, этно-культурного, этнолингвистического, антропотекстового, и т. д. характера); внутренняя (языковая, стилистическая, просодическая, музыкальная, интенциональная, антрополингвистическая и др.); онтологическая (гармония образной, смысловой и эмотивной стереоскопичности физического, интерфизического и метафизического). И верлибр, и традиционный тонический стихотворный текст, безусловно, и существуют, и функционируют, и систематизируются – структурируются одновременно во всех сферах поэтической гармонии. Существует также гармония визуально-графического характера: строфостроение, стихотворные «столбцы», графическая изобразительность и т. п. верлибра и тонического стихотворения.
Современный русский верлибр, в отличие от стихотворения в прозе 19–20 вв., начинает обретать графические очертания тонического традиционного стихотворения (хотя сегодня силлаботонические стихи иногда «записываются» прозой или имеют прозаическую графику с абзацным членением). Вот стихотворение (превосходное) Алексея Алёхина «Принадлежность пейзажа»:
Графика верлибра здесь вполне соответствует традиционной графике тонического стихотворения. Текст состоит из трёх строф (без знаков препинания и прописных букв, что делает это стихотворение интонационно, образно и семантически открытым: отсутствие данных элементов графики и орфографии делает содержательную структуру текста открытой). Полный анализ этого стихотворения займёт огромное место, возможно, такой анализ реализуется в объёме книги. (Аудиторный разбор «Принадлежности пейзажа» происходил в течение 5–6 часов!). Отмечу лишь, что ритмическая организация этого текста вполне системна и реализует сверхбогатый и весьма разнообразный ритм (метрической системы верлибр не имеет). Кроме того, лексика стихотворения представляет собой цельный и семантически (денотативно, тематически) связанный идеографический класс слов (функционально-смысловой класс слов). А. Алёхин создаёт уникальный текст-пейзаж. Пейзаж антропологический. Лишь топонимически обусловленный эпитет (притяжательное прилагательное) «туркменский» может варьироваться («азиатский», «среднеазиатский», «узбекский», «таджикский» и т. п.). Остальные лексемы – все без исключения – являются ключевыми или субключевыми словами, – а это уже шаг за / через прозу: Алёхин создаёт стихотворение, в котором реализован сложнейший предмет «жизнь – смерть – любовь», который в свою очередь создаёт эффект стереоскопии метасмыслов «Вечность», «Бессмертие», «Дух», «Бог» («глиняный», «глина» – материал, из которого создан библейский человек). Пейзаж человека («старики») протягивает, как луч, как ветвь, как воздух, как сухое пламя, как взгляд, – глиняную ладонь. «Тебе» – значит – миру, Вселенной, Богу, Поэту. Стихотворение – всё, целиком – есть чистая, абсолютная поэзия.
Более того, А. Алёхин предлагает (и реализует убедительно и прекрасно) новый просодический тип стихотворения.
Стихотворения, которое наверняка будет доминировать в русском стихосложении лет через 50–70. Вот основные просодические и графические параметры такого стихотворения (которое, естественно, должно иметь все качества внешней, внутренней и онтологической гармонии поэтического текста):
1. Небольшой объём.
2. Строкоделение производится согласно объему / длине фонетической синтагмы.
3. Строфоделение определяется содержательной композицией текста и структурами общей системы смысловых (не – фонетических!) рифм.
4. В целом графическое оформление текста должно быть абсолютно адекватно интонационно-музыкальной организации стихотворения.
5. Наличие «гармонии гармонии»: экстратекстовая, интратекстовая и онтологическая части общей гармонии должны качественно и количественно соответствовать друг другу.
6. Наличие в тексте комплексного предмета «говорения» – жизни / смерти / любви, реализующегося в стереоскопической динамике взаимодействия метаобразов, метасмыслов и метаэмоций.
7. Орфография (окказиональная, неологическая), пунктуация – свободные.
8. Синтез речевой, прозаической и поэтической интонации, который формирует «новую музыку» стиха – стиха верлибрического.
9. Наличие и доминирование в тексте лексики с предметным значением (есть исключения).
10. Квантитативное (количественное, объёмное) равновесие синтаксических и строфических структур (синтаксис – строфа).
11. Текст стихотворения тождественен фразе (синтаксема – текст).
12. И др.
Речь идёт в данном случае о появлении просодического кентавра, когда на основе синтеза просодических вариантов тоники, силлаботоники и верлибра в процессе текстотворчества и этико-эстетического (в целом культурного) функционирования различных форм просодии – происходит рождение нового, вполне самостоятельного вида просодии верлибро-тонической природы. Стихотворение А. Алёхина есть образец такого нового стихотворения.
Верлибро-тонические стихи пишутся сегодня О. Седаковой, А. Алёхиным, А. Зеленовой, Е. Симоновой и многими другими. В Западной Европе верлибро-тоническая просодия преобладала в стихах Пауля Целана, Сильвии Плат (английский период творчества, особенно последние стихотворения), Филиппа Жакоте. Вот стихотворения Сильвии Плат (в отличном переводе Василия Бетаки), в котором ещё видны швы тоники и верлибра и в котором спорадически возникает рифма, обеспечивающая строфостроение текста.