Курмахама
Шрифт:
Когда она в растрёпанных чувствах влетела в квартиру, то застала Геннадия мирно устроившимся на кухне и попивающего свой чаёк.
– Ты чего в такую рань? – как ни в чем не бывало, поинтересовался он, невинно хлопая глазками, – работа на работе кончилась?
– Геничек, ну, почему ты не отвечал на мои звонки? – выдохнула Елена, прислонившись к косяку кухонной двери, чтобы не упасть от внезапно накатившей усталости.
– Так я в телефоне звук выключил, чтобы поспать днем спокойно, наверно забыл включить. А ты что подумала? А… Ты все ждешь, когда? Извини, не сегодня.
– Как тебе не стыдно, милый. Как ты можешь? Я не понимаю.
– И не поймешь. Никогда не поймешь. Это вообще трудно понять. А для некоторых невозможно. Наверно ты из их числа, –
А утром Елена опять увидела бутылку с уксусом. Та снова красовалась на самом видном месте. Но на этот раз Елена не стала прятать отраву. В конце концов, какая разница, где стоит эссенция? Если человек задумал сотворить какую-то глупость, он всегда найдет способ это сделать, и уберечь его не в силах ни один человек на земле. Перестала Елена и докучать благоверному частыми звонками. Но тревога в её душе всё ширилась и ширилась, настойчивая и глубокая. Глубже неё была лишь собственная усталость.
А потом однажды вечером, когда Елена уже вернулась с работы, на её телефон позвонили с незнакомого номера.
– Не бери. Это, наверное, спамеры, – посоветовал Геннадий, на миг оторвав взгляд от телевизионного экрана и бросив его на Елену.
Но Елена уже нажала на кнопку «Ответить».
– Леночка Ивановна, привет, моя дорогая! Я уж думала, не возьмёшь мобилу, – раздался из динамика громкий и визгливый женский голос. Его Елена узнала сразу. Звонила Мария Антоновна, мать жены сына Елены Владимира.
Услышав знакомый тембр, Геннадий картинно сморщился – после неудачных попыток сближения, всё, что было связано с Владимиром, вызывало у него раздражение. И особенно Мария Антоновна. В отличие от Владимира и его жены Светланы, мать Светланы звонила Елене с настойчивой регулярностью и непременно выливала на ту целый поток недовольства. Марию Антоновну, кажется, напрягало всё на свете – сложные отношения Елены с сыном, не менее запутанные отношения Владимира со Светланой, которые с годами лишь ухудшались, не говоря уже об отношениях Елены с Геннадием, которые «отрывают мать от сына и тем самым настраивают его против неё». И даже отношения самой Марии Антоновны с собственным телом. На последнюю тему она могла вести монологи часами, живописуя многочисленные свои болячки и особенное внимание уделяя описанию трудностей в работе кишечника и мочевого пузыря.
– Что ты слушаешь эту курицу? Замучила уже своим кудахтаньем бесконечным, – недовольно проворчал Геннадий и демонстративно прибавил звук телевизора. Елене пришлось выйти на кухню, чтобы продолжить разговор со сватьей.
– Почему ты звонишь с нового номера? Что-то случилось? – спросила она Марию Антоновну, борясь со жгучим желанием последовать совету мужа и послать «эту курицу» подальше. Только её сейчас не хватало!
– Симку мне подруга дала. У неё две, ну и поделилась, – с готовностью пустился в объяснения в трубке голос Марии Антоновны, – там ещё денег чуток оставалось, вот я и решила их потратить. А чего звоню… Да, Светка моя загуляла, зараза такая. Вовка, сын твой, вчера на вахту отчалил, и она сразу хвост распушила и ф-фить, нет её. Подружка Светкина мне сейчас звонит, заберите, мол, Антошку, что он у меня ночевать будет, что ли? А я не могу его забрать, я же только после операции, из дома никуда не выхожу. Ещё и слабительное выпила, а то заперло после наркоза так, что хоть отбойным молотком пробивай. В общем, от туалета отойти не могу. Я же Светку предупреждала, что еще недели две мне дома сидеть, с моими-то ногами. Что же делать? Иди, выручай, ЛенИванна. Сходи за внуком. Светка моя на телефонные звонки не отвечает, а парень ревет, домой просится. А я вся на нервах!
И в трубке надсадно загудело от басовитых рыданий.
– Ничего не поняла, да объясни ты толком, – Елена повысила голос, дабы вернуть Марию Антоновну в чувство, – что значит, загуляла? Почему Антон у какой-то подружки, а не дома у себя? Ему время спать уже. Разве у Вовки со Светой проблемы какие-то в семье? Почему я ничего про это не знаю?
Антоном звали четырёхлетнего внука Елены. Внука она видела всего несколько раз – Владимир считал, что ребёнку достаточно и одной бабушки.
– Да мы старались тебе ничего не рассказывать. Думали, может, наладится еще всё. А у тебя с твоим Геной и без нас проблем хватает. Я бы и сегодня тебе звонить не стала. Но, понимаешь, операцию я на ногах сделала. Ступни мои помнишь? Косточки выпирающие совсем замучили. Вот я их и убрала. Ходить далеко пока не могу, я дочь свою предупреждала ведь. А она, дрянь такая… Вовка за дверь, считай недели две или три его не будет. А Светка намылилась и ушла, непонятно куда. А Антошку подружку свою попросила к себе после садика забрать, она там, рядом живет, дескать, вечером приду и домой отведу. А сама не идет и не идет. И трубку не берет, а ребенок в истерике, не ест, не пьет, только воет, маму хочу. Вот эта подруга Светкина мне и позвонила. А я не могу туда поехать. Съезди, Леночка Ивановна, забери Антошку. Или к себе возьми, или домой к ним отведи, подожди там шалаву эту. Дома-то он хоть спать ляжет, ребенок маленький, жалко ведь, – Мария Антоновна смачно швыркнула носом, потом громко высморкалась и заканючила как ребенок, – Леночка Ива-а-новна, Леночка Ива-а-новна, ну пожалуйста, твой ведь внук тоже …
– Да-да, я, конечно, сейчас же поеду, заберу Антошечку. Только он меня совсем не признает за бабушку, вечно ревом встречает. Ты же понимаешь, мы с сыном так редко встречаемся, вот Антошечка меня все время и забывает. А, впрочем, что же теперь делать? Ладно, говори адрес, – выдала Елена в трубку.
А про себя подумала: «Только этого еще не хватало! Мало того, что у Вовика разваливается семейная жизнь, так ещё и с внуком возникли проблемы. Куда же его теперь деть? Взять к себе, конечно, можно, но что с ним прикажете делать завтра? Я уйду на работу, а Геннадий вряд ли будет в восторге провести целый день с маленьким мальчиком. А Светка может и вообще не прийти ночевать. А-а-а, ладно, сейчас главное, забрать его от этой самой подружки».
Елена записала адрес на клочке бумаги и понуро поплелась в комнату. Ей предстояло самое сложное – объясниться с Геннадием. Мужа Елена обнаружила ровно в той же позе, в какой оставила, когда ушла на кухню. Разве что телевизор больше не орал, а бубнил на нормальном уровне громкости.
Елена присела в ногах Геннадия, тот даже не посмотрел на неё, продолжая внимательно изучать картинку на экране.
– Генек, мне надо к сыну домой съездить, там проблемы какие-то с Антошкой, я быстро. Такси возьму, – наконец, решилась она отвлечь супруга.
– Что за спешка? Завтра съездишь. Куда переться на ночь глядя? Совсем уже, что ли? Пусть баба-Маша с внуком побудет, она же там рядом живет, – так и не отведя глаза от телевизора, проворчал Геннадий.
– Да, не может она, операцию на ступнях сделала, еще недели две из дома не будет выходить. Некому больше, понимаешь? – Елена ощутила прилив слёз жалости к себе, но усилием воли сдержалась. Слёзы в данной ситуации только всё испортили бы.
– А Вовка где? – в тоне Геннадия прибавилось желчи, – опять на Север свой уехал? Все за деньгой большой гоняется? Ну-ну, доездится. Сын, вон, скоро узнавать перестанет. Да и какие такие проблемы могут там случиться, если Светка не работает? Она же дома сидит, вот пусть и разруливает все сама, не вмешивайся ты в чужую семью. Что за мода? Чуть что не так, сразу родителей на помощь звать. Мы сами детей растили, не было у нас мамок-нянек. Ничего, никто не помер. А эти чуть, что – караул, помогите!
Выпалив всё это, Геннадий наконец соизволил глянуть на жену, после чего добавил безапелляционным тоном:
– Не езди никуда, пусть сами справляются.
– Я так не могу, – сказала Елена тихо, но твёрдо, – даже кошку у чужих людей оставлять грех, а тут мой собственный внук. Я его не брошу.
– В общем, привезу Антошку к нам, посидишь с ним, пообщаетесь. Вдвоем повеселее вам будет, – добавила она быстро, чтобы не дать Геннадию опомниться.
Но тот отреагировал моментально: