Курсанты. Путь к звёздам
Шрифт:
Сегодня дверь Ларисы открыла закрученная в бигуди худенькая её соседка по комнате с глазами хитрой лисицы:
– Лариса вчера уехала домой. У ее папы случился инсульт. – Курсанты стояли в растерянности, не зная куда податься. Девушка заметила их смущение, и предложила спуститься вниз. – У нас сегодня танцы и вечеринка в фойе. Будет интересно!
Новый год стремительно приближался. Что такое не везет, и как с этим бороться, они уже проходили. Мгновенно портфель и шинели остались в раздевалке, а курсанты устремились к звукам музыки, сверкая белоснежными улыбками и весело стреляя по сторонам
Правда, Таранова смутило небольшое количество девушек в этом фойе, наряженном под новогодний зал.
– Какая-то непропорциональная тусовка у вас?! – Сказал, как спросил он у танцующего рядом очкарика. Тот совершенно невозмутимо махнул рукой в сторону, и внятно указал путь:
– У нас в общаге почти одни пацаны, да приглашенные девчонки. Специфика ВУЗа! А через дорогу наоборот, девчонок – тьма, а ребят мало…
Оба посмотрели на часы. Секундная стрелка вращалась, как сумасшедшая.
– Время добежать есть, а там…
– Там повезет! Мне всегда везет в Новый год! – Слова Марка оказались пророческими.
За двадцать минут до боя курантов они уже танцевали с соблазнительными студентками политехнического института на первом этаже. Похоже, что в типовых зданиях фойе общежития наилучшим образом подходило для трансформации в новогодний зал. После одного единственного танца (времени в обрез!), они устремились с новыми знакомыми наверх, к столам, пить шампанское и загадывать желание.
За пять минут до полуночи курсанты успели сесть за сдвинутые на девятом этаже столы, торжественно выложили из портфеля свое шампанское и разрезали колбасу на всех. Под бой курантов сдвинули кружки, чашки, стаканы, и прокричали традиционное «С новым годом!» Пригубили, огляделись и вспомнили, что с прошлого года не травили себя никотином.
Марк заглянул в соседнюю комнату к парням, и ему предложили не только сигареты, но и поиграть в преферанс. Таранов ушел курить на общую кухню в пятнадцать минут первого уже наступившего Нового года.
У окна стояла стройная девушка, и вглядывалась в темноту ночного города, подкрашенного светом фонарей, огоньками разноцветных гирлянд на елках в окнах, отражением белого снега с карнизов и тротуаров. Что-то в ней было не просто милое, а, скорее, знакомое, но в полумраке со спины Таранов узнать не мог бы даже Марка, не то, что девушку из числа своих старых или новых знакомых. Семен вспомнил свои вечерние рассуждения в метро, и к ней захотелось обратиться: «сударушка»…
Семен смотрел на девушку. Вернее, он не мог оторвать взгляд от легкого завитка волос, который небрежно лежал на белоснежном плечике, и вздрагивал при любом движении, как одуванчик на ветру. Тонкие волоски-собратья носились рядом, кто в одиночестве, кто в прядкях, а тот, что на плечике, жил независимой жизнью, радуясь своему совершенству. Не отличаясь светом от остальных волос, этот завиток представлялся Таранову особенным, необыкновенным, самостоятельным.
Внезапно захотелось накрутить его на мизинец, и Семен еле остановил в себе мальчишечий порыв. Девушка почувствовала его неловкое движение
Впервые рядом с ровесницей он почувствовал себя в покое и равновесии. Первое, что приходило в голову, когда он попытался осознать, где он и что с ним: рядом – родной человек. Эта близость притягивала, как магнит – свои половинки. Неосознанное желание вечно находиться рядом, и не отпускать от себя друг друга ни на минуту, появилась тогда, когда они опустили глаза, упиваясь счастьем случайной встречи.
Словно радуясь незнакомому курсанту, она мило улыбнулась:
– Привет! – темные глаза излучали новогоднее счастье нечаянной встречи. – А я загадала на эту ночь встречу…
– С Новым годом, очаровашка! – Таранов подошел ближе. На подоконнике стояла пепельница. – И что выпало?
– С Новым годом… Человек в форме!
– Скажи еще, первый встречный военный!?
– Где-то так. Но ты не первый встречный. Мы однажды танцевали с тобой вместе, в ДК Горького…
– Может быть. Я люблю тот танцпол… – Он протянул девушке руку, и сделал пару взмахов перед ее глазами. – Наваждение прошло? Ты уже на земле.
– Нет-нет! Правда. Это уже было… Я верю в сказки и волшебство. В Новый год чудеса обязательны, иначе это не праздник… – Она говорила спокойно, ласково окутывая словами Семена. Глаза её светились чудным светом, а взмахи ресниц обдавали теплотой, как любимый веер его бабушки.
Что-то в ней было родное. Но что? Таранов не понимал. Желание не отпускать от себя это милое кучерявое создание охватывало его всякий раз тогда, когда чуть вздернутый ее носик, как изящный флюгерок, поворачивался в сторону Семена, а широко распахнутые глаза смеялись отдельно от пухлых губ. Девушка смотрела на собеседника снизу вверх, а при этом была с ним примерно одного роста. Как это ей удавалось, Таранов не понимал. Но такая манера общаться притягивала своей простотой и нежностью.
– Чудеса бывают… Как зовут тебя? – Семен сам не заметил, как взял ее ладони. Не выпуская рук, они стояли напротив. Нечаянно его взгляд убежал по тонкой шейке вниз на грудь, которая спокойно дышала, и на выдохе показывала тайную дорожку меж двух девичьих бугорков, волнующихся под светлой блузкой.
Входили и выходили на кухню люди, хлопала дверь холодильника, соседи что-то спрашивали, смеялись, предлагали шампанское, звали смотреть «Новогодний огонек» по телевизору. А они не могли наговориться, сначала стоя, а потом взгромоздившись на стол, так как все стулья были в комнате с новогодним торжеством.
Таранов узнал, что девушку зовут Алёной. Она из северного городка вместе с подругой поступила в этот институт, и уже заканчивает четвертый курс. Живет этажом выше, и сюда, на кухню, заскочила на минутку поискать тишину после шумной полуночи в своей компании.