Лабиринты алхимии, Клещевич Ольга

Лабиринты алхимии

на обложку

Клещевич Ольга

Шрифт:

В результате исследования места алхимии в формировании химической науки, В.Л. Рабинович приходит к заключению, что «алхимическая магия не была связана с духами, имевшими личное земное существование. Это, скорее – „энергетическая“ магия, когда спиритуалистические химеры выступают в виде силовых эманаций, одушевляющих грубую материю. Энергетическая магия следует из астрального анимизма, наделяющего природой живого все и устанавливающего влияние астральных тел на земные события. Алхимический космос трехступенчат: низший мир – чувственный; высший – умопостигаемый; наивысший – божественный. Миром чувственным управляет разумная душа. Алхимик, подобно богу, – всеми тремя. Совершенный дух отождествляется с совершенным телом. Это и есть итог магического действования в алхимии.

Энергомагический ритуал в XV веке осваивается как способ одухотворения первичной материи на пути изготовления из нее золота – материи совершенной. При этом первичная материя не ничто, а нечто» [85] .

Не раскрывая подробностей и не объясняя того, что он имеет в виду, В.Л. Рабинович пишет, что для Жана-Батиста Ван Гельмонта

было естественно «магическое мышление». Магическое, считал алхимик, есть наивысшее свойство души постольку, поскольку магия-теургия – образ действия бога. Через нее могут быть познаны все вещи. Магии же присуща всемогущая сила воздействовать, посредством духа, не только на тело, которому принадлежит этот дух, но также и на другие тела и духи, отделенные друг от друга большими расстояниями. Это свойство естественно соотносится с аналогичным свойством природы, – так сказать, дистанционное «экспериментирование». При всей своей операциональности, естественная магия – это искусство толкования природных (или рукотворно воспроизводимых) явлений, причинное объяснение действительности. Магическое мышление исследует мир объектов, условия их существования, приводя все это в простую схему, устанавливая тем самым в подлунном мире простой порядок.

Рабинович В.Л. Алхимия: искусство и ремесло // Фигуровский Н.А. Указ. соч. С. 270.

Магия, перестающая быть художеством и ставшая предметом размышления, демифологизируется. Однако мифический стержень магии остается неприкосновенным, а именно: результативное взаимодействие высшего и низшего; взаимодействие, основанное на притяжении и отталкивании вещей со сходными или различными свойствами. Воздействия на личных духов сняты. Личные духи заменены энергетическим энтелехиями, эманациями Единого. Словом, перед нами естественная магия, основанная на «гомеопатическом» сродстве [86] .

Там же. С. 271-272.

К сожалению, все эти выкладки и утверждения не проиллюстрированы ссылками на тексты трактатов. Неясен механизм «энергомагического ритуала», «притяжения и отталкивания», также неясно, что Рабинович подразумевает под «личными духами». Действительно ли эти субстанции были «заменены» на эманации Единого и почему это произошло? Сомнения и вопросы возникают также и по поводу всеобщего, или «гомеопатического», сродства, о котором в алхимических трактатах совершенно нет никакой информации.

В.Л. Рабинович пишет, что космогонические ассоциации, рожденные из операций с веществом, формируют целое – герметический физический космос. На дне – материал для оперирования. Это единая материя, различающаяся в предметах формой как следствием движения. «Модель» мирового равновесия имеет химический микроаналог в виде треугольника, вершины которого суть сера, ртуть и соль. Отсюда начинается рукотворное тэхнэ, артистически артикулированное случайностями, превращающими злато -среброделателя и в художника, и в ученого-мага, «теоретически» обосновывающего свой артистизм. Обозначаются три составляющих алхимии: магическое теоретизирование – тэхнэ как ремесло – тэхнэ как искусство [87] .

Фигуровский Н.А. Указ. соч. С. 275.

Но здесь возникают следующие вопросы: имело ли алхимическое тэхнэ отношение к «артистически артикулированным случайностям», или оно предполагало заведомо просчитанный, стабильно воспроизводимый процесс, то есть «простой процесс», о котором Рабинович говорил выше? Действительно ли только «теоретически», то есть спекулятивно, ученый-маг обосновывал свое умение? Что представляют собой алхимические трактаты: магическое теоретизирование или – описание ремесла – искусства? И как отличить одно от другого? Создается впечатление, что манифестируемый здесь «дискурс настойчиво представляет то, о чем не говорит, и именно такое неговорение и будет той пустотой, которая изнутри подтачивает все, что говорится» [88] . В таком случае, наша цель будет заключаться не только в поиске и воспроизведении «того истока, который располагается вне каких-либо исторических детерминаций, но и во вслушивании в „уже сказанное“ и в то же время „несказанное“» [89] .

Фуко М. Археология знания. К., 1996. С. 27.

Там же.

Представляется важным понять, что такое «алхимическое тэхнэ», эта «способность-добродетель», как называли ее алхимики. Вот что пишет о сути алхимии Рене Геной: «… во все же мирах может активно действовать лишь тот, кто взошел на ступень „красной серы“, наименование которой указывает на сходство, для некоторых неожиданное, „науки о буквах“ с алхимией. И действительно, эти две науки, понимаемые в их глубинном смысле, есть по сути одна; и то, что они, та и другая, выражают, внешне, в разной форме, есть не что иное, как сама процедура инициации, которая тщательно воспроизводит процедуру космогоническую и есть тотальная реализация возможностей человека. Неизбежно осуществляемая через прохождение им тех же фаз, через которые прошло универсальное существование» [90] . Р. Геной предлагает рассматривать саму «внутреннюю» природу истинной алхимии – собственно психическую, если брать ее в самом непосредственном приложении, и духовную, если рассматривать ее в высшем смысле; именно в этом, считает он, и состоит ее значение с точки зрения инициатической [91] .

Генон Р. Символы священной науки. М., 2004. С. 76-77.

Генон Р. Заметки об инициации // Кризис современного мира. М., 2008. С. 322.

В другом произведении Р. Геной отмечает: «… здесь было бы довольно трудно рассмотреть все различия между областью религии и инициацией, поэтому подчеркнем особо лишь тот факт, что любая религия всегда рассматривает человека с точки зрения его индивидуальности и не стремится вывести его за его пределы, тогда как цель инициации заключается в том, чтобы преодолеть индивидуальное состояние и обеспечить возможность перехода к состояниям более высокого порядка» [92] . То есть, иными словами, пользуясь выражением С.С. Хоружего, в процессе Великого Делания происходит переход к принципу «размыкания человека к иному образу бытия – „личному-бытию – общению“» [93] навстречу к Богу, и в свете этого алхимия предстает всецело только духовной практикой.

Генон Р. Очерки о традиции и метафизике. СПб., 2010. С. 230.

Хоружий С.С. Указ. соч. С. 44.

С такой позиции уже не вызывают удивления слова В.Л. Рабиновича о том, что «претензия алхимического спиритуализма стать единой религиозно-философской системой – очевидна. Духовность заземлена. Плоть, напротив, вознесена. И хотя попрано и то, и другое, намечается кажущийся синтез плоти и духа, теоретичности и практического опыта. Таким образом, алхимия способна взять на себя миросозидающую (объясняющую) задачу теологии» [94] – удивительный пассаж, в котором отражается скрытая религиозность ученого-химика, атеиста, в публикации 1980 г. противоречащий всему тому, что было сказано им в цитируемой монографии выше.

Рабинович В.Л. Место алхимии в истории химии // Фигуровский Н.А. Указ соч. С. 294.

В этой связи было бы интересно обратиться к тому, что говорят об алхимии сами алхимики, и не в последнюю очередь – Альберт Великий и Фома Аквинский, крупнейшие фигуры в истории алхимии, чье творчество, тем не менее, по мнению В.Л. Рабиновича, противостоит алхимическому началу [95] .

Описание процедур Великого Делания Альберт Великий (1193-1280) начинает такими словами: «Алхимия есть искусство, придуманное алхимиками. Имя ее произведено от греческого archivo, что по-латыни означает massa (лат. – первичная материя, хаос. – О.К). С помощью алхимии заключающиеся в минералах металлы, пораженные порчей, возрождаются, причем несовершенные становятся совершенными» [96] . Используя в описаниях процедур многочисленные химические термины, он, тем не менее, не преминул отметить, что «Гермес говорит, что духи (духовные субстанции) не могут войти в тело металлов, прежде чем эти последние не будут очищены. После очищения духи войдут в тела посредством веры. Аристотель говорит: „Я не верю, что металлы можно превратить один в другой, минуя предварительно их возращение к первоматерии“. А это достигается лишь очищением металлов от порчи – только огнем» [97] . Очевидно, что приведенные выше цитаты представляют собой классические алхимические сентенции.

Рабинович В.Л. Заключение. Канун научной химии // Фигуровский Н.А. Указ, соч. С. 305.

Альберт Великий. Малый алхимический свод // Знание за пределами науки. С. 136.

Там же. С. 138.

В свою очередь, Фома Аквинский (1225 – 1274) в трактате «Об искусстве Алхимии» писал: «… мы стремимся к достижению истинной субстанции посредством нескольких глубинных закреплений субстанции, помещенной в огонь, постоянно поддерживаемый и подпитываемый, а также проникающий, и входящий, и окрашивающий меркурий (ртуть) и другие тела» [98] . Причем, как в укор, и не только своим современникам, но и ученым, пытающимся писать об алхимии, не имея представления, о чем в ней идет речь, Аквинат отмечает: «Сложность алхимии заключается не только в понимании, но и в экспериментальной демонстрации; и философы, стремящиеся поймать научную истину лишь чрез рассуждения, почти всегда говорят метафорически» [99] .

Фома Аквинский. Об искусстве Алхимии // Книга алхимии: История, символы, практика. СПб., 2006. С. 235.

Там же. С. 234.