Лабиринты алхимии

Клещевич Ольга

Однако уже ученики Юнга стали размывать понятие активного воображения, которым, по убеждению Юнга, пользовались алхимики. Так, И. Якоби, описывая подход Юнга к алхимическому Воображению, писал, что Юнг полагал, будто Воображение (Imagination) должно пониматься буквально: как реальная способность создать образы. Именно таково классическое употребление данного слова – в противоположность «фантазии», означающей лишь выдумку, внезапно промелькнувшую идею, причуду, то есть некую несущественную мысль. «Следовательно, активное воображение необходимо строго отличать от пассивного воображения, действующего в грезах. Imagination – это активное воспроизведение (внутренних) образов … это настоящий подвиг мысли и мышления; это не плетение бесцельных и беспочвенных фантазий, подобное строительству воздушных замков» [126] .

126

Якоби И. Психологическое учение К.Г. Юнга // Юнг К.Г. Дух и жизнь. М., 1996. С. 524.

Однако, следует иметь в виду то, что конкретно античная традиция понимала под словом «phantasia», по словам А.Ф. Лосева, «поражающим новоевропейского

читателя своим пассивно-субъективистским характером. Если исключить некоторые редкие оттенки, то „фантазия“ почти всегда является у античных эстетиков обозначением вовсе не какого-нибудь творческого или построительного воображения. Почти всегда это есть только пассивное чувственное отображение (курсив мой. – О.К) такого же материально-чувственного предмета» [127] . Лосев объясняет это тем, что, например, неоплатоники полагали, что объективная действительность есть всеобщий ум. «Он-то и есть подлинное творческое начало» [128] . И поскольку он является создателем действительности, то его творческая активная сторона «является уже не столь активной, но содержит в себе также и элементы пассивности, страдательности» [129] . А вот цитата из Прокла, приводимая Лосевым ниже: «Фантазия, с одной стороны, является формообразующим мышлением, стремится быть знанием тех или иных умопостигаемых предметов. А чувственное восприятие, с другой стороны, при помощи мнения познает то же самое как становящееся. Кроме того, фантазия есть некоторого рода страдательный ум, внутренне стремящийся к энергии, а ослабевающий вследствие снижения до лишенности» [130] . При этом Лосев замечает, что в такой общей форме упоминание о фантазии как о некой середине между умом и чувственностью в позднем неоплатонизме встречается не раз. Запомним эти выкладки и пойдем дальше.

127

Лосев А.Ф. История античной эстетики. Последние века. М., 1988. С. 262.

128

Там же.

129

Там же.

130

Там же. С. 262-263.

По мнению А.Г. Дугина, который уделяет в своих работах термину Imagination достаточно большое внимание, очень приблизительно его можно было бы перевести как «мир воображения», поэтому он использует французский вариант этого термина в русской транскрипции – «имажинэр» – и дает ему следующее определение. Имажинэр – некое первичное свойство, представляющее собой одновременно воображение как способность (инстанция); то, что воображается; того, кто воображается; сам процесс (воображение как функция); нечто, что является общим и предшествующим и тому, и другому, и третьему (собственно имажинэр) [131] .

131

Дугин А.Г. Указ. соч. С. 85.

И далее он совершенно справедливо замечает, что «понять содержание мистических теорий исламской традиции, иудейской каббалы, китайского даосизма, алхимических учений и процедур … возможно только в том случае, если мы отойдем от жесткой дуальности „субъективное-объективное“ и признаем онтологическую самостоятельность за той инстанцией, которая находится между ними, то есть за воображением, имажинэром» [132] .

В своем исследовании имажинэра А.Г. Дугин ссылается на работы Жильбера Дюрана, который ввел фундаментальный для теории антропологического проекта термин «траект» (traectum). Он «образован от латинского tras – „через“, „между“ – и jaecere – „бросать“, „кидать“, „метать“. От этого же глагола (от его причастной формы jectum, „брошенное“) образованы важнейшие философские и научные категории „субъект“ и „объект“. „Субъект“ – то, что „положено ('брошено') под“, то есть „подлежащее“. „Объект“ – то, что „положено ('брошено') перед“, то, что метнули перед, то есть „предмет“. Между ними находится „траект“, „брошенное между“» [133] .

132

Там же. С. 86.

133

Обратим также внимание на то, что этот термин близко связан по смыслу со словом «проекция», значение которого в алхимических текстах будет объяснено в пятой главе настоящей работы.

«Антропологический траект – придание самостоятельного онтологического статуса тому, что находится „между“ – между субъектом и объектом, между природой и культурой, между животным и рациональным, между духом и жизнью, между внутренним и внешним, между проектом (будущим) и историей (прошлым).

Траект – это „схема“, „маршрут“, „траектория“, которая предопределяет структуры и структурные ансамбли, режимы и группы форм, динамические взаимодействия и столкновения, оппозиции и сближения, но ничего не говорит об идентичности того, что в этом траекте участвует, так как сама идентичность есть не нечто постоянное, но следствие, результат самого траекта. Объект и субъект суть функциональные следствия антропологического траекта, они конституируются им как ролевые идентичности» [134] .

134

Дугин А.Г. Указ. соч. С. 87.

Исходя из этих соображений, воображение есть визуальная карта, распростертая антропологическим траектом. Эта карта и есть образование внутреннего и внешнего мира [135] . Из этого можно сделать вывод, что без истинного Воображения невозможно создать индивидуальное восприятие окружающей действительности, а развитие его – дает шансы на повышение адаптации к ней. Вот какое определение воображению дает известный мистик Дж.У. Рассел (1867-1935): «Воображение – видение уже существующего, неизменного, в соответствии с актом видения; оно, скрытое или явное, раскрывается и придает форму мысли, и мы можем рассматривать с полным сознанием скрытое доселе или даже делать интуитивное предположение.

135

Там же. С. 179.

В воображении существует самораскрытие, оно изменяет существо, как пар, зажженный искрой, воспламеняет воздух. В сознании появляются образы, и мы называем его внутренним творцом» [136] . При таком подходе к Воображению становится ясно, что алхимические трактаты – это своего рода мультимедийные партитуры, читая которые, при определенной подготовке, можно воспринять то, что принято называть «музыкой сфер». Именно практику проникновения в сферу траекта, область между субъектом и объектом, наполненную разнообразными неведомыми с обычной точки зрения смыслами, авторы алхимических трактатов называли «воображением» («imagination»), что на деле выступало как овладение образами (эйдосами), стоящими за материей, которые они ощущали, как причину ее существа. Вот что писал в трактате «De Microcosmo» Василий Валентин: «Так здесь через посредство первых двух элементов проявлены были материя и форма, а их mobilitatem или движение – через два последних элемента, также сотворены были при помощи Света, как ранее еще не были проявлены ни совершенство большого мира, ни плодоносность. Затем Создателем было отпущено дальнейшее размножение семян Земли – как плодам или животным, так как Бог дал Земле imagination или представление всех видов семян, каждому рождаться по его виду. Итак, Земля оплодотворилась через это представление, данное от БОГА». И несколько далее: «.. .познание всего разума о благе и зле состоит в тщательном умозрении и воображении микрокосмоса» [137] .

136

Рассел Дж.У. Свеча Видения. М., 2001. С. 94.

137

Василий Валентин. «De Microcosmo» или О малом мире человеческой плоти // Алхимические трактаты. К., 2008. С. 122.

Совершенно очевидно и недвусмысленно алхимик выводит зависимость между «представлением всех видов семян, каждому рождаться по его виду» – то есть воплощением, внедренных эйдосов в материю и «воображением микрокосмоса» – умозрительным созерцанием (а не активным воображением). Таким образом, мы видим и саму способность созерцать невидимое, само невидимое, созерцателя и процесс созерцания – и все это в пограничной области между субъектом и объектом созерцания – в траекте. В связи с этим, на мой взгляд, само воображение (imagination) следует трактовать не как «мир воображения», а «мышление образами». Вспомним стоиков: «Мышление – это мыслительное представление (phantasia)» [138] .

138

Лосев А.Ф. История античной эстетики. Итоги тысячелетнего развития. Кн. 1. М., 1992. С. 556.

Таким образом, воображение алхимиков не имеет ничего общего с тем, что мы сегодня подразумеваем под этим словом, с тем, что в этот термин вкладывает классическая эстетика и психология. Для наглядности мы составили параллельную таблицу понятий воображения, взятых из современного психологического словаря и из алхимических трактатов (Таб. 1).

Таблица 1.

Таблица определений Воображения.

< image l:href="#"/>

истинности вещи [139] .

микрокосм [140]

реализовываться [141]

Кроме определений, представленных в Таблице 1, алхимическое Воображение обладает следующими характеристиками:

1. Различение вещей производится не только визуально, но и мысленно, опираясь на полную уверенность в его смысловом значении: «Наше воображение души тут же отличает одни идеи от других, как в духовных, так и в физических вещах, хотя отсутствующая вещь, лишь только мы о ней что-либо слышали (то есть являющаяся вещественной или нет), является совершенной и непоколебимой до такой степени, что мы в нее верим» [142] .

139

Веллинг Георг фон. Opus Mago – Cabbaliticum et Theosophicum. К., 2005. С. 208.

140

Василий Валентин. De Macrocosmo. О великой тайне мира и о его Лекарстве // Алхимические трактаты. С. 122.

141

Головин С.Ю. Словарь психолога-практика. Ми., 2007. С. 103-104.

142

Веллинг Г. фон: Указ. соч. К., 2005. С. 210.