Лабух
Шрифт:
— Так это, Николаша, — завилял не ожидавший предъявы Митяй. — Добро-то наше, краснопузые нашли и реквизировали… Ей богу, пра…
— Врешь, крыса! Но даже если это правда, мне все равно. Общак до времени припрятать ты придумал. Стало быть, тебе за него и ответ держать!
— Вот значит, как заговорил! — злобно посмотрел на меня Хворостов.
— Да, так!
[1] Шнифер — взломщик сейфов отмычками. Вероятно, происходит от «снифер» (иврит), что значит «выламывающий».
[2] «Проводы» Сл. Демьяна Бедного. Муз. Народная.
[3] «Песня о товарище Щорсе» Сл. Михаила Голодного. Муз. Матвея Блантера
[4] Чихирь — красное молодое вино.
[5] Песня из кинофильма «Александр Пархоменко» (1942). Сл. Е. Долматовского. Муз. Н. Богословского.
[6] «Лиловый негр» муз. и сл. Александра Вертинского.
Глава 12
— Так что мне в ГПУ сходить? — откинувшись на спинку стула, спросил уголовник.
— Ты туда сам не пойдешь. Анонимку подкинешь или еще какую мерзость придумаешь.
— Для тебя никакой разницы!
— А ты меня не пугай! Говори что задумал.
— Давно бы так, Николаша! — осклабился Митяй. — В общем, слушай сюда.
Если совсем честно, ничего экстраординарного я не ожидал. Налет или ограбление кассы какого-нибудь советского учреждения или еще что-то в этом роде. Однако действительность оказалась ярче самой буйной фантазии.
— Ты про командарма Сорокина [1] слышал?
— Не припоминаю.
— Ты что, контуженный? — искренне удивился бандит. — Да в восемнадцатом году его имя на всю Россию гремело!
— И что с того?
— Да теперь-то уж ничего. Расстреляли его комиссары.
— За дело, небось?
— В общем да, — неожиданно не стал спорить мой собеседник. — Мятеж поднял против советской власти. Жидов к стенке ставил…
— Ближе к телу!
— Да куда уж ближе. В общем, узнал он, что Красные ценности собирают, чтобы с немцами за мир расплатиться. Без малого цельный вагон собрали, а это ж, сам понимаешь, какие деньжищи! Рыжья немерено. Слитки, монеты, ювелирка…
— И он на них лапу наложил?
— Не совсем. Приказал задержать отправку. Мол, армия голая и босая, ни снарядов, ни патронов, а тут такие средства без дела пропадают…
— Дальше.
— А чего дальше? Р у бин [2] на фронтовом съездевместе со своими дружками хотели обвинить Сорокина во всех этих делах, да не тут-то было. Депутаты все как один своего командарма поддержали. Поэтому комиссаров арестовали, и повезли в тюрьму, а по дороге шлепнули!
— Вагон куда дели? — вычленил я из рассказа главное.
— В Россию отправили. Только не весь. Адъютант главкома по его приказу успел немного укрыть в надежном месте.
— А ты тут, каким боком?
— Тебе не все равно?
— Нет. Уж больно история странная.
— Твоя правда, Николай. Мне бы кто рассказал такое, ни в жизнь не купился… но я сам видел!
— Ладно, допустим, я тебе поверил. Остается два вопроса: сколько там золота и где оно находится?
— Так ты в деле?
— А у меня есть выбор? И рад бы в рай, да грехи не пускают…
— Хе-хе, — расплылся в мерзкой улыбке Митяй. — Не боись, паря! С такими деньжищами мы себе, где хочешь рай купим!
— Так сколько?
— Пуда три не меньше!
— Неплохой куш, — согласно покивал, после чего задал главный вопрос. — Так где?
— А вот это тебе знать рано. Скажу только — здесь, в городе. В подвале одного большого дома. За железными дверями с хитрым замком.
— Так вот зачем я тебе…
— Все верно, Коленька! Нужен мне твой талант, чтобы открыть эти запоры. Шуметь, сам понимаешь, нельзя. Ни взрывать, ни ломать. Думал уж подкоп делать, да тебя увидал. Сам бог нас друг другу навстречу послал.
— Ну да, можно подумать, Всевышнему больше заняться нечем. Тут, скорее, рогатый постарался…
— Может и так, — отмахнулся уголовник. — Мне без разницы.
Что же, диспозиция прояснилась. Есть клад и группа несознательных личностей, желающая его получить. И им нужны мои услуги, как взломщика. Но Митяй понятия не имеет, что парнишка, которого он подставил с убийством комиссара, начисто потерял навык. А замки там, судя по всему серьезные. Иначе бы он сам справился…
— Господин артист, — подал голос из-за занавеси метрдотель. — Публика ждет-с!
— Уже иду!
Публика и впрямь ждала. За то время что мы толковали с Митяем, зал заведения заполнился почти до отказа. Между тесно расставленных столиков сновали официанты, которых по старой памяти до сих пор именовали половыми, разносившие заказы. В основном это был шашлык из баранины и всё тот же чихирь. Ничего не поделаешь, страна лежала в разрухе, и особых разносолов в ней не водилось, но праздника людям уже хотелось.
Мрачное настроение дало себя знать, и я запел:
— Как грустно, туманно кругом,
Тосклив, безотраден мой путь,
А прошлое кажется сном,
Томит наболевшую грудь!
Ямщик не гони лошадей… [3]
Кажется, не угадал. Собравшаяся в ресторане публика хотела веселья. То есть, некоторые, конечно, похлопали, но… Не хотите грусти? Будь, по-вашему!
— На Кавказе есть гора
Самая высокая.
А под ней течет река
Самая глубокая!
Если на гору залезть и с неё бросаться
Очень много шансов есть
С жизнью распрощаться! [4]