Лэд

Терхьюн Альберт Пэйсон

В Усадьбе он жил всегда. Ему казалось, что она принадлежит ему. Во всяком случае, создана она была именно для того, чтобы он наслаждался жизнью в ней, охранял ее, обходил от верхней дороги до озера. Она была его миром.

Обитателям любого мира для поклонения необходимо как минимум одно божество. У Лэда такое божество было: Хозяин. Точнее, их был два: Хозяин и Хозяйка. И поскольку Хозяйку невозможно было не любить, а пес обладал тонкой душой и вдобавок был рыцарем, он поместил ее алтарь даже выше алтаря Хозяина. Что, в общем-то, было абсолютно справедливо.

В Усадьбе

были еще и другие люди — люди, с которыми собака должна быть вежлива, как положено породистам существам, и чьи ласки ей следует принимать. Очень часто бывали в Усадьбе и гости. И с первых дней жизни Лэда учили свято соблюдать Закон гостей. Он вежливо сносил ласки этих чужаков-визитеров. По их требованию он здоровался с ними за руку (в смысле за лапу). Он даже разрешал им щупать себя и носить на руках, если они оказывались из породы несносных любителей потискать животное. Но как только появлялась возможность удалиться, не нарушая правил вежливости, Лэд потихоньку скрывался от их рук и, в идеале, от их глаз.

Из всех собак, обитающих в Усадьбе, большой Лэд один имел право в любое время дня и ночи находиться в доме — где захочет.

Спал он в «пещере» под пианино. Ему позволялось даже заходить в столовую во время еды, где он всегда ложился слева от стула Хозяина.

С Хозяином Лэд в любой момент был счастлив устроить веселую возню. Когда же Хозяйка изъявляла желание поиграть с ним, он отдавался игре с безудержностью щенка: катался по земле у ее ног; в шутку охотился на ее туфельки, делая вид, что вот-вот поймает одну из них и раздавит мощными челюстями; валился на спину и болтал в воздухе всеми четырьмя лапами, если она запускала пальцы в его пышный воротник, и с готовностью мирился с прочими формами полной утраты достоинства.

За исключением двух этих людей, со всеми остальными Лэд вел себя неприступно. Едва родившись, он уже знал, что является аристократом среди существ низшего порядка, и никогда не забывал об этом, с невозмутимой отстраненностью взирая на своих подданных.

Но однажды, совершенно неожиданно, славный уклад Усадьбы нарушило Уныние.

Началось все в ветреный сумрачный октябрьский день. Хозяйка поплыла в своем каноэ на другой берег озера в деревню, и Лэд отправился с ней, свернувшись на носу, похожий на груду меха. На обратном пути, когда они отплыли от пристани ярдов пятьдесят, каноэ на полной скорости натолкнулось на полузатопленное бревно, которое принесло в озеро осенним паводком. В тот же миг сильный порыв ветра ударил в корму каноэ, и обтянутое парусиной суденышко перевернулось кверху дном.

Два незадачливых любителя водных прогулок плюхнулись в ледяную воду. Лэд вынырнул на поверхность и оглянулся на Хозяйку, чтобы понять: это такая шутка? Но ему сразу же стало понятно, что Хозяйке не до смеха.

Опутанная складками длинной плотной юбки, Хозяйка, как ни старалась плыть, к берегу, не приближалась. И собака рванулась к ней так энергично, что из воды показались не только его плечи, но и половина туловища. Уже через секунду он оказался рядом с ней и ухватил зубами за рукав свитера.

Хозяйке достало самообладания, чтобы вытянуться на поверхности воды и набрать в легкие побольше воздуха. Так псу стало гораздо легче ее тащить, чем когда она барахталась. Тем не менее расстояние до берега почти не сокращалось. И тогда Хозяйка сообразила обвить одной рукой мохнатую шею Лэда и велела отпустить ее свитер. Благодаря неустанному напряжению каждого мощного мускула в теле колли, они наконец добрались до суши.

Ах, как радовался Лэд и как безмерно гордился собой! Похвалы Хозяина и Хозяйки были музыкой для его ушей. Он абсолютно безошибочно понял, что сделал нечто замечательное, и что все в Усадьбе говорят только о нем. При этом все старались приласкать его — такое невоздержанное обхождение быстро утомило Лэда, и в конце концов он скрылся от него в свою «пещеру» под пианино. Вскоре все успокоятся, забудут о происшествии, и жизнь вернется в привычную колею.

Но, как оказалось, все только начиналось.

Потому что не прошло и часа, как Хозяйку, которая уже несколько дней боролась с начинающейся простудой, охватила лихорадка, и к ночи стало ясно, что у нее пневмония.

Вот когда в Усадьбе воцарилась Тревога. Тревога, которую Лэд не мог понять, пока не поднялся перед ужином на второй этаж, чтобы как обычно сопроводить Хозяйку в столовую. Но на его тихое поскребывание в дверь ответа не последовало. Он еще раз поскребся, и тогда из комнаты выглянул Хозяин и приказал ему вернуться вниз.

По голосу и виду Хозяина Лэд догадался, что происходит что-то ужасное. А поскольку Хозяйка так и не появилась за ужином и ему впервые в жизни запретили войти в ее комнату, колли понял, что случилось какое-то несчастье.

Позднее в дом пришел незнакомец с черным саквояжем и вместе с Хозяином поднялся к Хозяйке. Удрученный Лэд пробрался вслед за ними на второй этаж и попытался незаметно просочиться в комнату, но Хозяин велел ему выйти и захлопнул дверь у него перед носом.

Лэд улегся у порога, уткнувшись носом в щель под дверью, и стал ждать. Из комнаты доносилось жужжание мужских голосов.

Раз он уловил голос Хозяйки — странно изменившийся, приглушенный, с непривычной новой интонацией, но это был ее голос. И Лэд с надеждой застучал хвостом по полу. Увы, никто не вышел, чтобы впустить его. А скрестись в дверь после того, как его выдворили, он не решался.

Доктор едва не упал, запнувшись о вытянутое тело собаки, когда покидал комнату вместе с Хозяином. Он и сам держал собак и потому все понял и не рассердился на живое препятствие, из-за которого мог загреметь на пол. Но при виде пса он кое-что вспомнил.

— Те собаки, которых вы держите во дворе, — обратился он к Хозяину, когда они оба спускались по лестнице, — подняли страшный шум, когда я подъезжал к вашим воротам сегодня. Лучше бы отослать их куда-нибудь, пока ей не станет лучше. В доме должна стоять полная тишина.

Хозяин обернулся и посмотрел наверх, туда, где к запертой двери в комнату Хозяйки жался понурый Лэд. Несчастная поза пса растрогала его.

— Утром же отвезу их в гостиницу для собак, — ответил Хозяин доктору. — Всех, кроме Лэда. Мы с ним останемся здесь, вместе. Он будет вести себя тихо, если я ему велю.