Легенды авиаторов. Исторические рассказы
Шрифт:
47. «Ньюпор» (3): «Злой демон» авиации
Сентябрь 1916 года, летная школа «Кача», 18 км от Севастополя
Прапорщик Арцеулов был отозван с фронта — для «организации истребительного
отделения при Севастопольской школе авиации».
Прикомандированный к школе французский летчик-инструктор Мутак хватался за голову:
— Разобьется! Разобьется! Как он летает!..
Пылкого француза останавливал русский коллега Туманский:
— Прапорщик Арцеулов хорошо летает, красиво... Он не разобьется. Кого раз похоронили
— тот сто лет жить будет.
Мутак широко раскрыл глаза:
— Что значит — «похоронили»?
— Вы не слышали? Арцеулов сам рассказывал... Пару месяцев назад слух прошел, а потом
и газеты напечатали, будто прапорщик Арцеулов, летчик-истребитель русской армии,
погиб геройской смертью. Едва сумели доказать, что жив-живехонек. Даже сюда вот
направили, чтобы обучил новых летчиков-истребителей и с ними вернулся на фронт.
Француз только рукой махнул.
— Виртуозничает, — проворчал он. — Разгрохает самолет, а новых ведь не ожидается.
Самолетов в школе было немного, и все отборные, новые — «Ньюпор X» и «Ньюпор XI»
и даже два «Ньюпора XХI», причем последние — не русской постройки, а оригинальной,
французской. Они прибыли из Франции совсем недавно.
Арцеулов не бился. Бились другие.
По вечерам, закончив полеты, прапорщик обсуждал с Невдачиным проблемы — не
столько текущие, сколько имеющие гораздо более общее значение.
— Я вижу в Севастопольской школе главный центр именно практической авиации, —
говорил Константин Константинович. — Так сказать, лабораторию техники полета. И
наше отделение истребителей играет здесь особую роль. Но есть один злой демон, и пока
он остается, нам не победить.
— Вы что имеете в виду, Костя? — спросил Невдачин.
— Будто не угадали. — Арцеулов вздохнул. — Чем больше мы занимаемся, тем больше
поломок и аварий. А причина чаще всего одна и та же: штопор. И всегда кажется, что это
какая-то загадочная ошибка пилотирования. Но ведь у нас собраны лучшие!
— Я много раз видел это, — кивнул Невдачин. — Еще в десятом году, когда работал
мотористом. Я летаю с тринадцатого года... — Он помолчал. — Но тогда летали невысоко
и медленно, и все происходило менее катастрофически. В одиннадцатом году поручик
Краховецкий на Мокотовском поле в Варшавской школе авиации вот так ушел в штопор
на «Фармане». Самолет вдребезги, летчик отделался царапинами. Та же история на том же
аэродроме — через год: летчик Супневский разгрохал «Блерио». Такие же случаи помню
и в Петербургском аэроклубе. Но скорость у самолетов была километров пятьдесят в час,
и штопоры заканчивались для летчиков относительно благополучно.
— Поэтому и не тревожились, — задумчиво произнес Арцеулов. — Хотя следовало бы
насторожиться. Хотя бы потому, что из штопора еще ни одному летчику выйти не
удалось. Кстати, ведь и второй из братьев Ньюпор, Шарль, авиаконструктор, тоже
разбился в летном происшествии из-за штопора — в 1912 году... Так что этот режим
приводит к аварии самолета не-ми-ну-е-мо. Вот что звучит фатально. И при том летчики
не в состоянии отдать себе отчет в том, как же такое могло произойти. Почему самолет
вдруг потерял управляемость и стал падать, крутясь.
— А вы что думаете? — спросил Невдачин. — Я ведь вижу, появились у вас кое-какие
мысли на сей счет.
— Пока только очень неопределенные. — отмахнулся Арцеулов. — Но после того, как
появились «Фарман XVI» или «Ньюпор IV» и скорость стала доходить до девяноста
километров в час, летчики начали разделять участь своих самолетов.
— Помню, — кивнул Невдачин. — Когда я переобучался на военного летчика в
Гатчинской авиационной военной школе, с штопора — и как раз на «Фармане XVI» —
погибли капитан Дмитриев и поручик Серов. А еще — Стояновский, Синельников,
Артемьев...
Его лицо омрачилось.
— И это будет продолжаться, — мрачно заключил Арцеулов. — Пока мы не разберемся с
«демоном» лично.
«Демон» дал о себе знать буквально на следующий день.
Полеты начались по плану.
Отрабатывали «петлю».
Арцеулов находился еще в воздухе, когда унтер-офицер Червинский на «Ньюпоре XI»
вдруг сорвался в штопор.
Константин Константинович посадил самолет, когда все было уже кончено.
«Ньюпор XI» Червинского рухнул с высоты тысяча пятьсот метров.
За несколько дней до этого при подобной же аварии погиб унтер-офицер Корнейчук.
Теперь вот — второй случай.
— Жив! — донеслись крики.
Это было похоже на чудо.
Искалеченного пилота отнесли в госпиталь. К вечеру он едва мог говорить, но сразу
потребовал, чтобы к нему призвали Арцеулова.
— Что было, — невнятно говорил раненый летчик, — так одна странность... Может, оно
неважно...
— Все важно, все, — быстро, даже как-то жадно сказал Арцеулов. — Любая мелочь. Ты