Легенды авиаторов. Исторические рассказы
Шрифт:
отличный летчик, и ему удалось ускользнуть.
Полностью израсходовав боекомплект, с почти пустым баком, он вернулся на аэродром.
Французы вылетают вместе, возвращаются по одиночке. Русские с огромным трудом
научат их другому — позднее. Но еще вернее будут учить их этому немцы...
Когда Тюлян сел, его поразили мрачные лица товарищей.
— Что?.. — отрывисто спросил Жан Тюлян.
Спросил — «что?», а подумал — «кто?»..
— Литольф...
Окруженный несколькими «Фокке-вульфами» и «Мессершмиттами», в багровом от
пожаров небе под Смоленском он сбил в неравном бою двух немцев и врезался в землю на
объятой пламенем машине.
А через день с боевого задания не вернулся и майор Тюлян. В последний раз видели, как
самолет Тюляна врезался в группу «Фокке-вульфов». После этого Тюлян просто исчез.
Никто в точности не знает, как он погиб.
С 13 по 17 июля «Нормандия» совершила одиннадцать боевых вылетов, в которых было
сбито семнадцать вражеских самолетов. В этих боях погибли шесть французских
летчиков.
Великая битва под Курском продолжалась.
09. Баронесса
— Мадемуазель Брунгильда! — окликнул задумчивую фройляйн Шнапс Франсуа Ларош.
Брунгильда шла, опустив голову, и явно о чем-то размышляла.
Услышав голос у себя за спиной, она остановилась, медленно повернулась и уставилась на
Франсуа тяжелым, типично нордическим взором.
— Франсуа Ларош! — отрекомендовался француз.
Брунгильда сказала:
— Я помню...
— Позвольте вас проводить, — Франсуа галантно предложил ей руку, но Брунгильда как
будто не заметила.
— Я бы хотела, чтобы ко мне относились как к мужчине! — выпалила она.
— Но почему, мадемуазель? — искренне изумился Франсуа. — Ведь это невозможно с
точки зрения ла натур!
— Что, «натур» вам мешает видеть во мне равное мужчине существо?
— О, мадемуазель — феминистка! — восхитился Франсуа.
— Что вас так забавляет?
— Просто впервые сталкиваюсь... А что говорит по этому поводу Горыныч?
— Горыныч — дракон, — сказала Брунгильда. — А у драконов насчет девиц совершенно
предубежденное мнение. Обусловленное древней и мифологической историей.
— Гм, — сказал Ларош. — У меня к вам уже давно один вопрос, мадемуазель.
— Слушаю вас.
— Это касается той баронессы Ларош, о которой вы упоминали.
— Между прочим, в самом начале, когда воздухоплавание было еще неизведанной
территорией, — сказала Брунгильда, — очень много женщин становились пилотами. Как
вы это объясните?
— О, — сказал Франсуа, — думаю, мне лучше ничего не объяснять. А какое мнение у
вас?
— Потом уже было не так, — продолжала Брунгильда, словно не расслышав вопроса. —
Потом уже женщины играли меньшую роль. Но поначалу почти двадцать процентов
авиаторов были девушки. И очень красивые. В большинстве своем.
— Для мадемуазель это так естественно — быть шарман! — охотно поддержал Франсуа.
— Вы невыносимы, — вздохнула Брунгильда и все-таки оперлась на его руку. — Ладно,
признаюсь вам во всем! Баронесса Раймонда де Ларош на самом деле никакой баронессой
не была. И настоящее имя у нее было тоже другое. Ее звали Элиза Леонтина Дерош.
Поэтому, кстати, многие называют ее «Элиза Ларош».
— Запутанное дело, — поддакнул Франсуа и ненароком прижал локоток Брунгильды.
Она как будто не заметила.
— Элиза была парижанкой, дочерью рабочего, — продолжала Брунгильда. — Если
говорить совсем точно, то слесаря-водопроводчика. Вот так непоэтично. Но она была
красива, как юная богиня, и, думаю, талантлива. А еще — дерзка. В общем, она поступила
на сцену.
— Имела успех? — заинтересовался Франсуа.
— Я даже не знаю толком, в каком театре и в каких пьесах она выступала, — призналась
Брунгильда. — Впрочем, полагаю, этого вообще никто толком не знает. Разве что поднять
газеты того времени... Став актрисой, Элиза взяла себе имя «баронесса Раймонда де
Ларош». Так ее и называли. Русские газеты, которые тоже о ней писали, не вдавались в
подробности: сказано — баронесса, значит, баронесса.
— А что, она бывала в России?
— Бывала и в России... А вообще весь мир тогда с увлечением следил за успехами
воздухоплавания, — вдохновенно продолжала Брунгильда. И покосилась на своего
собеседника: — Да вы сами все знаете! Зачем вы меня расспрашиваете? Хотите
посмеяться?
— О, — с самым серьезным видом отвечал Франсуа, — и в мыслях ничего подобного нет!
Мне приятно с вами беседовать. И кроме того, я действительно ничего не знаю о
мадемуазель Ларош.
— «Баронесса» очень быстро поняла, в чем ее истинное призвание. Вообще характер у нее
был, по тем временам, современный. «Эманципе», как тогда выражались. Она увлекалась
велосипедным спортом и автомобилями. Поднималась на воздушных шарах. В начале ХХ
века это было модно. В Шалоне, где она летала на этих самых шарах, она и познакомилась
с Шарлем Вуазеном. Вуазен был авиатором и конструктором аэропланов. Очень