Легенды и сказы лесной стороны
Шрифт:
от нее мне удача идет!» — подумывал княжич и все
чаще бывал на улице Мостовой, чтобы повидать Нас-
тенку-умелицу.
Неохотно и боязно было Насте-красе с такими ру-
ками в княжий терем княгиней входить, насмешкам
боярынь служить. Но старая Улита ей бодринки при-
давала: «Лицом да станом ты краше любой боярыш-
ни, разумом — не у княгинь занимать, а по рукоде-
лью таких еще не сыскать. Бояр да князей робеть —
век в избе просидеть!» А князь Кирдяпич
говоров слушать не хотел. Кончилось тем, что суже-
ной Настю назвал и свадебный пир созвал. Собра-
лись, понаехали гости знатные, сели за столы пиро-
вать. Родные Кирдяпича невестино рукоделье на вид-
ных местах по стенам понавешали, искусством моло-
дайки похваляясь. Только не гордилась за столом са-
ма Настя-умелица, несмело на гостей глядела, ручки
свои по привычке поджимая.
Но вот дошло до обычая, когда невесте всех гос-
тей брагой обносить, к каждому с братиной подхо-
дить, подавать и принимать. Тут и увидели гости
знатные, какие у невесты руки непригожие. Завопи-
ли истошно боярыни, глаза закатывая:
— Ой, какие руки-то у нее страшные!
Запокашливали с насмешкой бояре молодые и
старые:
— Кхе-хе-хе! Ладно бы на лицо не смазлива была,
а тут, гляди-ка ты!.. Ну и красотку княжич высва-
тал! С руками неприглядными, шелудивыми! Да кто
из таких поганых рук будет мед-пиво пить!
Замерла Настенка-краса, ручки поджавши, ждет,
не замолвит ли за нее княжич слово твердое. Нет, не
стукнул Кирдяпич кулаком по столу, не глянул гроз-
но на охальников, но склонил свою бесталанную голо-
ву и молча слушал насмешки гостей. Тут Настя бра-
тину перед княжичем поставила, сама в сени выбе-
жала, из сеней на княжий двор, вскочила на боевого
коня и к Волге поскакала. Храбрый конь, в походах
бывалый, смело в Волгу вошел и, прядая ушами, на
другой берег поплыл. Понеслась Настя-краса тропа-
ми звериными, урочищами нелюдимыми, лесами уг-
рюмыми. И раным-рано прискакала к озеру Яру Тем-
ному. Сошла с коня усталого, ко бережку спустилась,
на колени стала и тихо с озером заговорила:
Волшебник добрый, Темный Яр,
Ты помнишь Настю — это я
К тебе с бедою прибегала!
Верни красу моим рукам,
Чтобы корыстные да злые
Не смели насмехаться там,
Где надо плакать!
Помолчала Настенка, прислушалась, не заговорит
ли опять с ней Темный Яр. Но тихо было над озером.
Только запоздалая ушастая сова бесшумно пролете-
ла над водой и скрылась в камышах, да конь борзой
звенел уздечкой на луговине. Но вот над озером ве-
тер дохнул, волна плеснула.
Ах, кабы руки мои умелые
Да стали, что крыло лебяжье,
Красивыми да белыми,
Проплыла бы я, Темный Яр,
По груди твоей лебедушкой!
С этими словами Настенка в воду вошла и руки
свои сполоснула по локоть. И пропали на руках страш-
ные следы ожогов, стали руки чистыми, пригожими и
белыми, как крыло лебедя. И так ей стало радостно,
что заплескала она руками по воде и нырнула в тем-
ную глубину озера до бела песка. А вынырнула бе-
лой лебедью. И уже не руками, а белыми лебяжьими
крылами била по воде. Закричала, запела лебедушка,
и полилась печаль лебединой песни над Темным Яром
до самого синего неба.
В тот час князь Кирдяпич с дружками к озеру по
следам коня прискакал. Но поздно одумался да спо-
хватился князь! Выскочили на холм, видят, внизу
озеро, темное да молчаливое. По зеленому берегу
бродит конь оседланный, уздечкой звенит, в шелко-
вых поводьях ногами путается, травой-муравой уго-
щается. А среди озера лебедушка белая, лебединую
шею дугой изгибая, себя оглядывает. И в небо кри-
чит.
Запечалилась столица Низовской земли. Пропала
добрая умелица Настенка, краса и гордость города.
Некому стало чудесные полотенца да столешники
вышивать, счастливые рубашки да сарафаны шить.
Понахмурились нижегородские люди на Настенкиных
обидчиков и всех, кто на пиру над невестой насме-
хался, камнями да батогами побили, а самого Кирдя-
пича и совсем с княжения прогнали. Бежал он от на-
рода в землю Вятскую да там и сложил свою беста-
ланную голову.
Долго помнили горожане искусницу Настенку,
княгиню несчастливую. Каждое лето ходили люди в
глухомань заволжскую на поклон к озеру, что у глу-
пого князя умную невесту отняло. И прозвали то