Лекарь
Шрифт:
«Прохор мой брат и гениальный ученый. Он много чего знает, он очень умный и грамотный. Правда когда-то давно он отдавал предпочтения веселым пьянкам на дачах у приятелей, а эксперименты ставил просто от скуки. С той поры много изменилось, я считал его без эмоциональным черствым эгоистом, а у него, как оказалось, отзывчивое огромное сердце. Эх, да что там говорить! Он хороший друг. Как-то он раскрыл преступление одного своего лучшего друга, но властям не сдал, оставив того терзаться муками совести. Тихон, то есть Прохор, говорил мне тогда, что провидение накажет Кешу пострашнее, чем это сделало бы правосудие. Так оно и вышло. Господин Шварц, не выдержав терзаний, сошел с ума и загремел в дурку. Все же справедливо, я считаю.
Однако Мартын, видимо, ни о чем таком не думал, вылупив в немом изумлении крохотные глазки на рассказчика.
«Господин, кто? — пробормотал он, — Шварц? Что же он такого сотворил?»
«Ну да, давний приятель Прохора, — легко отозвался Женька, погружаясь в воспоминания, — у него была клиника для наркоманов. Ну вот он и воспользовался ситуацией, избавился от ненужного свидетеля, вколов ему ударную дозу наркоты. Свидетель отъехал, а господин Шварц закопал его у себя на даче. Я тогда работал у него смотрителем, вообще-то я и нашел тогда тело. А Тихон, то есть Прохор, дело раскрыл, но Кешу сдавать не стал. Они дружили потом еще. Ну после того, как Кешу подлечили и выпустили. Ты чего замер? Страшная история? Это ты еще дачу эту Кешину не видел. Вот уж где ужас!»
Вместе с потоком давно неактуальной информации Женьку отпускал накативший страх за Тихона. Сейчас, рассказав давнюю страшилку, Женька был убежден, что все обойдется, что он снова когда-нибудь увидит блудного брата. Однако, на Мартына история Женьки произвела куда более сильное впечатление, чем мог рассчитывать рассказчик.
«Я видел похожую дачу, — пробормотал едва слышно Мартын, — кажется, я видел именно такую, как ты рассказал. Старая заброшенная монструозная дача с облупившимися стенами и обваленной лепниной. Мы с Ксюшей пытались придать ей благопристойный вид, но махнули на все это рукой, посчитав нецелесообразным. Но, видно ты рассказываешь мне о совершенно другой даче, очень похожей на резиденцию моего деда. Тоже, к слову, лечившегося в дурке и владевшего клиникой для наркоманов. Моя бабка рассказывала мне, что дед заболел от чрезмерной нагрузки и проблем на работе. Ни о чем криминальном, к счастью, речи не велось. А ведь как удивительно может повториться история, согласись, Женя?»
К этому моменту Дергачев сумел обрести душевное равновесие и легко согласился с Мартыном, посчитав свои откровения слишком смелыми.
«Конечно, — послушно кивнул он, — Прохор никак не мог быть другом детства твоему деду, это просто забавное совпадение, Мартын».
Так за разговорами они добрались до побережья и уткнулись в покореженный остов знакомого подвала. О ночевке в полураздавленных стенах не могло идти и речи, но больше никаких приютов Женька не знал, а Мартын настойчиво бубнил о желании сию секунду завалиться спать.
«Эти веселые приключения выматывают похлеще самых продуктивных рабочих дней, — вещал он, — по-хорошему, мне стоит вернуться в столицу. Там все же меня ждет семья и работа. Ксюша наверно очень переживает из-за моего отсутствия. Как ты говоришь, звали приятеля твоего Тихона-Прохора?»
Такой резкий переброс темы заставил Женьку напрячься, и он, собрав все свои отпущенные природой актерские способности, безразлично проговорил:
«Я могу ошибаться, Мартын. Все же это был приятель Прохора. Помоги мне лучше вскрыть эту чертову дверь. Тварей пока еще никто не отменял, а разрушенный подвал, все же какое-никакое укрытие»
В подвале было темно, неудобно, а еще в подвале кто-то был. Чужое присутствие угадывалось уже на пороге, и ни Женька, ни Мартын не спешили забираться внутрь.
«Кто здесь? — прогудел великан с улицы, — отзывайся вражина, или я откручу тебе твою бесполезную шею!»
Вражина завозился и отозвался знакомым голосом Тихона.
«Заходи, Мартын, моя шея мне еще пригодиться!»
Женька, устав проявлять разного рода эмоции в последние пару суток, молча
«Куда же возят его с такой периодичностью?» — подумал Женька, вновь теряясь в предположениях.
Наутро они не досчитались Мартына. Великан свалил на рассвете, не утруждая себя долгими прощаниями, когда Женька и Тихоном крепко спали.
«Пора убираться и нам из этого города, — сонно пробормотал Женька, потягиваясь на лежанке. — давай не будем дожидаться твоего следующего ареста. Я задолбался строить версии твоего спасения»
«Его не случится, — уверенно отозвался Тихон, — мне нужно завершить тут одно дельце, но мне нужна твоя помощь, Женя. От качественности исполнения зависит успех предприятия!»
Женька негромко выдохнул, смиряясь с участью. Как выяснилось, ничего криминального и незаконного в этот раз совершать было не нужно. От Женьки требовалось разжечь на берегу костер и поддерживать его так долго, как это будет необходимо. Больше Тихон ничего объяснять не пожелал и предложил Женьке немедленно приступить к исполнению. Дергачев за всю свою жизнь нажег столько костров, что подобное задание выглядело в его глазах детской забавой. Он послушно натаскал к берегу веток, палок и обрывков всего, что было способно гореть и сделал знак Тихону о начале операции. Ученый брат важно и серьезно качнул головой и направился в сторону города, ничего не объясняя. До самого вечера Женька прыгал возле огромного кострища, подкидывая в огонь ветки и рисовал в голове разные сценарии дальнейших событий. Среди множества вариантов, однако, не оказалось ни одного, способного даже отдаленно отразить то, что развернулось на берегу на самом деле. С наступлением сумерек до Женьки донеслось едва различимое визжание, в природе которого ошибиться было невозможно. Визжание нарастало, приближаясь, и вскоре Женька сквозь огненное марево сумел разглядеть огромную темную тучу, плавно, но неумолимо движущуюся к побережью. На Дергачева шла лавина, в темноте показавшаяся бескрайней. Что делать дальше Женька не знал, как не знал о причине появления диких. Он продолжал забрасывать в огонь горючее, которого оставалось не так уж и много, и от бессмысленности своего занятия только вздыхал.
«Почему Тихон не удосужился рассказать мне о своей задумке? — гонял он одинокую мысль, — если нам повезло сбежать от толпы диких в прошлый раз, нет гарантии, что получится и сейчас. Можно было сбежать и пораньше, до их визита»
Твари тем временем вплотную приблизились к костру, принявшему по истине устрашающие размеры, и замерли, не решаясь переступить огненную границу. Некоторое время они мерно колыхались на одном месте, пока откуда-то сбоку не показалась знакомая фигура ученого брата. Твари, увидев человека, только равнодушно повели мордами, не делая попытки привычно уничтожить доступную жертву. Тихон так же, как и в прошлый раз, вытянул вперед раскрытые ладони и замер, пристально глядя в огонь. Твари терпеливо покачивались в такт бушующему пламени и тоже чего-то ждали. Огонь, так заботливо поддерживаемый ответственным Женькой, не спеша терял свои формы, превращаясь в редкие искры, а его место занял знакомый белый дым, поглотивший стоящих тварей.
«Уходим, Женя, — внезапно позвал Тихон, оказавшись в шаговой доступности, — скорее, сейчас наше присутствие не обязательно»
Женька был уверен, что Тихон, наигравшись в бой скаута, поведет его к границе города, однако таинственный ученый и тут обманул его ожидания. Вскоре перед ними замаячили знакомые очертания городских высоток, в одной из который Женька узнал дом старого стукача.
«А что? — промелькнула игривая мысль, — было бы не плохо высказать толстому барабану все претензии. Молодец, Тихон, здорово придумал»