Леонардо. Жизнь и удивительные приключения великого флорентинца. Книга 2
Шрифт:
–– Спасибо, мессере Марко-Антонио! – кивком поблагодарил его Леонардо. – Я понял вас!
–– Очень рад, что неловко оброненные мной слова вами услышаны!
–– Скажите мне, мессере Марко-Антонио, – задумчиво растягивая фразу, обратился к нему Леонардо, – а вы сможете замолвить за меня словечко перед герцогом?
–– Смотря, по какому поводу…
–– За несколько минут до вашего прихода сюда я узнал от мессере Гурильо, что вы являетесь одним из придворных врачей герцога Людовико Сфорца Моро и что практикуете свои знания в госпитале Оспедале Маджоре, – пояснил Леонардо смысл заданного вопроса. – А также я узнал, что у вас имеется при госпитале своя лаборатория – студиоло… Это действительно так?
–– Да.
–– А зачем она вам, когда Папа Бонифаций VIII издал буллу
У Марко-Антонио глаза остекленели, а лицо сделалось мертвенно-бледным. Глотнув вина, чтобы смочить возникшую сухость во рту, он, облизывая губы, сдержанно вздохнул.
–– Для придворного музыканта вы неплохо осведомлены об указах римского Папы, мессере Леонардо!
–– Я не тайный кубикуларий Священной Канцелярии и не доносчик на вас и на герцога Людовико Сфорца!.. Как вы уже слышали, понятие «дружба» для меня свято! Я хочу с вами практиковаться в медицине! – прямо заявил Леонардо, уставившись немигающим взглядом в глаза Марко-Антонио. – Говорю вам, что лучшего, чем я, лабораторного ассистента вам не найти! Я неплохо рисую и могу быстро зарисовать любой человеческий орган, важный для вас во время анатомического сечения… – он встал из-за стола, вышел из гостиной в гардеробную, где оставил свою дорожную сумку, и вернулся оттуда с несколькими тетрадями в руках. – Вот, смотрите, – и он протянул их Марко-Антонио.
–– Что это?
–– Моя книга о медицине! Я начал работу над ней несколько лет назад…
У Марко-Антонио из груди вырвался вздох облегчения. Он взял протянутые тетради и, развернув первую, увидел превосходный рисунок человеческого тела; рядом была сделана запись обратным почерком справа – налево, и он с трудом её прочитал: «Первый храм души, созданный Творцом». Под ней стояло обращение к читателю; по всей видимости, как догадался Марко-Антонио, Леонардо боялся, что его труды могли попасть в руки Святых отцов-инквизиторов, и он, не желая их уничтожения, через эту запись, напрямую, обращался к ним: «…И ты, человек, в этих рисунках созерцающий дивные создания природы, если считаешь преступным уничтожить мой труд – подумай: насколько преступнее отнять у человека жизнь! Подумай также, что телесное строение, кажущееся тебе таким совершенным, ничто в сравнении с душою, обитающей в этом храме, ибо она, чем бы ни была, божественна! И судя по тому, как она неохотно расстаётся с телом, – плач и скорбь её не без причины. Не мешай же ей обитать в созданном ею храме столько, сколько она сама пожелает, и пусть твоё коварство или злоба не разрушают этой жизни столь прекрасной, что воистину – кто её не ценит, тот её не стоит!..»
Марко-Антонио захлопнул тетрадь и задумался. Эти слова глубоко тронули его. Все, кто сидел за столом, включая Леонардо, терпеливо ожидали, что он скажет. Время шло. Тихо стучал маятник, отсчитывая на часах секунды… Наконец он поднял задумчивый взгляд на Леонардо – в его глазах застыло тихое восхищение – и протянул ему тетради.
–– Хорошо, мессере Леонардо, – глухо прозвучал его голос, – я поговорю о вас с герцогом Людовико Сфорца!
И напряжение от затянувшейся паузы мгновенно спало. Все, кто был за столом, заулыбались, и прерванный разговор возобновился снова. Леонардо с интересом слушал о непривычной для него жизни в новом городе. Собеседники за столом говорили обо всём, что их волновало: о бытовых и житейских проблемах – мессере Гурильо в этом разговоре обещал Леонардо помочь с жильём; говорили о, возможно, предстоящей войне с французами; спорили о том, кто же всё-таки станет правителем Ломбардии – молодой совсем ещё Джан-Галеаццо или же его опекун, дядя, сегодняшний верховный правитель, герцог Людовико Сфорца Моро; затронули тему и алхимических исследований Галеотто Сакробоско. На них Леонардо пожелал заострить особое внимание и, чтобы раззадорить старого друга, обратился не к нему, а опять-таки к Марко-Антонио:
–– Мессере Марко-Антонио, – вкрадчиво обратился к нему Леонардо, – а вы действительно прекрасный рассказчик, как отзываются о вас ваши друзья?!
Марко-Антонио пожал плечами.
–– Ваш вопрос, мессере Леонардо, вскружил мне голову, – развёл он руками, – наверное, раз они так говорят… А о чём вы хотели услышать?
–– О моём друге, мастере Галеотто Сакробоско! Незадолго до вашего прихода он чистосердечно признался мне, что никто лучше вас не рассказывает о его опытах, которые он публично проводит на глазах аристократической Сеньории и герцога Людовико Сфорца…
–– Неправда! – поперхнулся Галеотто. – Это не я сказал…
–– А!.. Неважно! – отмахнулся Леонардо. – Ну, так как, мессере Марко-Антонио, расскажете?
Марко-Антонио почувствовал себя неловко. Под выжидающими взглядами присутствующих и в особенности Леонардо и Галеотто, он, замешкавшись, неуверенно и застенчиво вздохнул.
–– Вы знаете, мессере Леонардо, во мне, как в любом человеке, сидит маленький прохвост, которому удобнее рассказывать за глаза, когда рядом нет того, о ком ведётся рассказ – это не так обидно для него… – трогательно прозвучало его оправдание, на которое никак нельзя было обидеться.
–– Вы полагаете?! – едва сдерживая смех, спросил Леонардо.
–– А вы сами у него спросите!
Леонардо повернулся к Галеотто, на его губах блуждала усмешка.
–– Вы сами о себе расскажете, мессере Галеотто, или же вас не затруднит кое-что продемонстрировать нам из того, чем вы радуете светскую публику Милана? – спросил он и как бы, между прочим, сразу заметил: – Добавлю, что рассказ меня не так занимает, как наглядность примера…
–– Если бы я знал, что ты стал такой язвой…
–– Покажите, дядя!.. Покажите! – захлопала в ладоши маленькая Кассандра, не дав ему договорить.
–– Покажите! – заговорили все разом за столом на разные голоса.
Прикусив нижнюю губу, Галеотто обнял маленькую Кассандру. Глядя в её лучистые глаза, искрившиеся интересом, он выдержал паузу и потом сдался.
–– Ну, хорошо-хорошо, уговорили, – покладисто ответил он. – Покажу… Вот только сейчас пообедаем и покажу!
За столом раздался дружный возглас одобрения. Пообедав, все поднялись на чердак, где располагалась студиоло Галеотто. Леонардо был приятно удивлён, когда увидел её огромные размеры – она занимала почти всю площадь чердака этого большого особняка – и то, как она была прекрасно оборудована. Здесь имелось всё необходимое для работы алхимика: столы разных размеров, поставцы для пробирок и колб; кузнечно-плавильная печь с тигелями* для плавления металлов; у стен стояли шкапы и полки с наборами различной посуды и химикатов; вентиляционные отдушины и даже специально оборудованное, закрытое от посторонних глаз, вроде кладовой, отхожее место с седалищем, чтобы не отлучаться надолго во время опытов. Окна лаборатории имели узорчатые ставни, у каждого окна в больших деревянных вёдрах росли садовые кусты джинепри*. Помещение хорошо проветривалось, поэтому тяжёлого специфического запаха от химикатов в лаборатории не чувствовалось.
Галеотто разместил гостей на стульях, зажёг масляные лампы и стал
закрывать ставни на окнах. Ему помогали Кассандра и её няня, тётушка Сидона. Когда окна были полностью закрыты ставнями и задёрнуты чёрными занавесками, не пропускавшими свет из щелей между ставен, Галеотто в воцарившемся полумраке облачился в свою рабочую одежду, став похожим на таинственного чародея. На плечи он накинул чёрный плащ с вышитыми на нём драконьими головами, изрыгающими пламя; на голову надел колпак – капор с прорезями для глаз и стал похож на чёрное привидение. В руки он взял палочку алхимика для размешивания тинктуры с набалдашником в виде черепа на одном конце и, сделав ею несколько витиеватых взмахов, образно представил себя собравшейся публике.
–– Любопытно! – не сдержав иронии, улыбнулся Леонардо. Все, кроме него, смотрели на Галеотто с благоговением. Кассандра, сев на колени няни, жалась к ней, глядя на перевоплотившегося в чародея дядю широко раскрытыми от страха глазами. Галеотто поставил посреди студиоло деревянное ведро с кустом джинепри, которое он небрежно откатил от одного из окон, и торжественно объявил:
–– Прошу собравшихся дать мне несколько ваших драгоценных украшений или безделушек, если таковые у вас имеются!.. Может быть, у кого-то есть нательный охранный камень-амулет, соответствующий вашему гороскопу? – тоже пойдёт!..