Леонардо. Жизнь и удивительные приключения великого флорентинца. Книга 2
Шрифт:
–– Да, – согласился Галеотто.
–– Так вот мудрость – это высокотемпературная среда для разума! – с ударением выделил Леонардо эти слова. – Получаемые человеком знания варятся в ней, как в плавильном тигеле, от чего ум становится ещё мудрее, а значит, и крепче! Его возможности ширятся, а проницательность делается глубже! – он замолчал и, усмехнувшись, добавил: – Камень вместо божественного дара мудрости!.. Интересно, что бы вы делали с этим камнем, если бы Бог решил вас наказать, ведь в этом случае Он лишает человека разума… Вряд ли бы тогда камень смог бы вам помочь!.. Не так ли?! К тому же в Евангелие под камнем, о который разобьются младенцы, имеется в виду духовная Вера и уж никак не философский камень.
Воцарилось молчание. Галеотто
–– Я много дал бы за то, чтобы побывать на вашей батальной встрече с магистрами Павийского университета, которую герцог Людовико Сфорца непременно устроит вам для проверки! – высказал он на одном выдохе. – Очень прошу вас, мессере Леонардо, уведомите меня о ней, пожалуйста, когда она у вас состоится…
–– И меня! – вторил ему Марко-Антонио.
–– И про меня не забудь, Леонардо! – дёрнул Галеотто его за рукав.
–– Если таковая встреча с магистрами состоится, то никого не забуду, всех извещу! – воодушевлённо ответил флорентийский гость.
Галеотто достал из кармана маленькую коробочку, раскрыл её, и все увидели в ней жучка-лучиоллу*.
–– Он тоже вымазан фосфором, – удручённо сообщил он. – Это он освещал крону джинепри…
–– Я догадался, – сказал Леонардо, принимая из его рук коробочку; –
*Лучиолла – светлячок.
немного полюбовавшись светящимся жучком, он передал её Кассандре.
Взвизгнув от радости, девочка взяла коробочку и, показывая жучка няне, заговорила с ним, как с маленьким человечком. В глазах Галеотто промелькнуло выражение трогательной заботы.
–– А коробочку с клопами я доставать при вас не буду, они и в самом деле невыносимо воняют, – скривился он в усмешке. – Я их выкину.
–– И правильно! – одобрил его намерение Леонардо; обняв Галеотто одной рукой за плечи, он словно в бесконечном изумлении поднял брови. – Хотя, откровенно признаюсь: сегодняшнее представление, продемонстрированное тобой, действительно восхитительное!.. И я получил огромное удовольствие, какого, пожалуй, в моей жизни я не получал ни от одного из увиденных мною зрелищ!.. Жаль дурдал и диомей… Светлая им память!..
–– Да! В них так охотно верили суеверные зрители… – страдальчески посмотрел на коробочку с клопами Галеотто.
Они переглянулись, их щёки надулись, в глазах запрыгали весёлые чёртики, и они разразились безудержным смехом. Вместе с ними рассмеялись мессере Гурильо, Марко-Антонио, тётушка Сидона и тоненьким голоском очаровательная Кассандра…
Г Л А В А 2.
Первый день, проведённый в Милане, оказался очень удачным для Леонардо. Помимо того, что он неожиданно для самого себя выиграл состязания на празднике, посвящённом Св. Георгию, и получил призы, он встретился с другом детства и его друзьями, почерпнув от них немало сведений о Дворе герцога Людовико Сфорца Моро. К тому же мессере Амброджо Гурильо помог Леонардо снять жильё у своего знакомого, торговца кожей и кожаными изделиями, мессере Марко Камилани, жившего в доме у канала Навильо-Гранде. В этом же доме снимал две комнаты – одну для жилья, другую для студиоло – ещё один придворный алхимик герцога Людовико Сфорца, конкурент Галеотто Сакробоско, житель из миланского пригородного
села Ваприо, Джироламо Мельци, оказавшимся весьма любезным молодым человеком. На вид ему было чуть больше двадцати лет, стройный, жилистый, ростом на голову ниже Леонардо, с чёрными, как смоль, волосами, среди которых уже серебрилась седина; одет был просто и аккуратно, глаза излучали теплоту, движения тела и рук казались плавными, как обычно это бывает у людей спокойных и выдержанных.
Знакомство Леонардо с ним состоялось сразу, как он вместе с мессере Гурильо и Галеотто пришли в дом Марко Камилани. В это время Джироламо Мельци возился в саду дома, пропалывая цветочную клумбу от сорняков. Увидев прибывших,
Хозяин дома, Марко Камилани, тоже понравился ему. Он не стал задирать цену за жильё и самолично отвёл коня Леонардо в конюшню, покуда новый постоялец пытался справиться с ретивым бараном, доставшимся ему в качестве награды на празднике Св. Георгия. Он никак не хотел идти за Леонардо в овчарню. За его вредный, упрямый нрав он назвал его женским именем Маргаритой в честь мачехи, имевшей столь же своенравный и сварливый характер. Ему, Галеотто, мессере Гурильо и Джироламо Мельци пришлось изрядно потрудиться, чтобы затолкать в овчарню эту упрямую бестию. Упрямое животное, правда, оказалось очень покладистым, очутившись под крышей своего нового обиталища. Видимо, поняв, что здесь ему ничего не угрожает, баран стал не только кротким, но и ласковым. Принимая из рук Леонардо кусочки разломленного офэлэта с тмином, он лизал ему руки так, словно просил у него прощения. Леонардо гладил его и смеялся, выговаривая укоры по поводу его непутёвого «женского» характера.
В этот день он решил не идти на приём к герцогу Людовико, а отложить визит к нему на следующее утро. Распрощавшись со своими новыми друзьями и с Галеотто, Леонардо пошёл к себе в комнату. Требовалось обставить её по своему вкусу и написать письма во Флоренцию виконту Марко Оспелле, другу Зороастро да Перетолла, Луке Пачолли, а также матери Катарине да Аккаттабриге в посёлок Винчи; про Матурину он старался не думать, так как при одной мысли о ней ему становилось плохо. И всё-таки все письма Леонардо начал с того, что, жалея покинутую им девушку, он умолял всех ничего не говорить о нём Матурине, мол, пропал Леонардо, и где он – никто не знает! Весь оставшийся день он провёл за этим занятием, потому что письма писал правой рукой, как все обычные люди, почерком слева – направо, что давалось ему с большим трудом, поэтому работа шла чрезвычайно медленно. Ложась спать, он, вспоминая прошедшие годы, думал о завтрашнем дне: что-то ждало его с наступлением нового рассвета, и что-то ещё могла преподнести ему судьба…
**** **** ****
С рассветом Леонардо умылся, позавтракал, настроил лютню-дьявола, чтобы её струны не фальшивили звучанием, оделся в приличествующую для визита к герцогу одежду и отправился в замок Кастелло ди Порта-Джовиа. Сопровождать его вызвался Джироламо Мельци. Леонардо столкнулся с алхимиком при выходе из дома, когда тот собирался ехать на рынок Бролетто сделать покупки. Узнав, что новый постоялец отправляется в замок к герцогу, он отложил поход на рынок и предложил ему свои услуги. Леонардо не отказался, сочтя, что общество такого человека, каким является придворный алхимик, знающего герцогские владения, ему не помешает; к тому же, как уже успел убедиться Леонардо за время их короткого знакомства, учёный был довольно образованным и интересным собеседником.
–– Правда ли, мессере Джироламо, что герцог Людовико Сфорца, принимая на службу учёных, устраивает им экзаменационную проверку знаний? – не выбирая темы для разговора, спросил его Леонардо о том, что первым пришло ему на ум.
–– Правда, – ответил алхимик. – Только вам нечего бояться этого, вас это не коснётся…
–– Почему?
–– Потому что – насколько я понял вас из вчерашнего нашего с вами знакомства – вы устраиваетесь на службу к герцогу придворным музыкантом…
–– Да!