Леонардо. Жизнь и удивительные приключения великого флорентинца. Книга 2
Шрифт:
–– Тогда вам придётся трудиться над сочинениями любовных стихов и сонетов – их герцог Людовико в особенности любит! Самые лучшие из них он запоминает и затем, выдавая за свои, якобы, написанные бессонными ночами в бесконечных творческих и любовных муках, читает любовницам! Особо отличившихся в этом деле поэтов и музыкантов он щедро одаривает… Музыкант Аталанта и поэт Белинчони – любимые придворные Людовико Сфорца! За каждый сонет он платит им целое состояние! Сумеете вы угодить герцогу, мессере Леонардо, – встанете в один ряд с ними! Ну, а если нет… – развёл он руками, не договорив и без того понятной фразы; Леонардо поблагодарил его за любезно оказанное ему замечание.
Они подошли
На удивление, Леонардо чувствовал себя спокойно и уверенно. Про себя он повторял слова виконта Оспелле, давшего ему напутствие во дворце Лоренцо Медичи: «Vinci-vincere! – мысленно говорил он. – …Иди и побеждай!..» Спокойствие Джироламо Мельци тоже действовало на него ободряюще. Идя по коридорам замка, Леонардо обратил внимание, что в –
Пьяцца д’Арма – Марсово Поле.
небольших залах и в самом деле много детей и нянек, играющих с арапами. Его острый взгляд уловил, что негроидные дети, если бы не их чёрный цвет кожи, очертаниями лиц очень напоминают европейских; также от его внимания не укрылось и то, что они вялы и по сравнению с детьми придворных вельмож малоподвижны. Он услышал, как их ругают за это, и они плачут. В приёмной герцога у дверей в его зал тоже стояли два пажа-арапчонка, одетых в синие шёлковые камзолы и дутые штаны, в белых чулках и синих атласных башмачках. У одного из них вокруг губ и глаз виднелись светлые полосы и небольшие пигментные пятна. Леонардо подошёл к нему и, приглядевшись, увидел, что он вовсе не арапчонок, а выкрашенный чёрной краской обыкновенный европейский мальчик, по-видимому, купленный на рынке рабов. Малыш чувствовал себя очень плохо, у него дрожало тело, белки глаз были красными, губы тряслись – он готов был расплакаться, но, видимо, мысль о жестоком наказании старшими слугами не позволяла ему этого сделать.
Пока Джироламо Мельци заботился о том, чтобы герцогу Людовико доложили о его прибытии, Леонардо попытался платком вытереть с лица мальчика краску. Оказалось, что сделать этого было невозможно: чёрной краской оказался особый несмываемый лак; да и старшие слуги, присутствовавшие в приёмной, не позволили Леонардо этого сделать, сказав ему, что это запрещено. Едва державшийся на ногах малыш упал прямо на глазах Леонардо. Он потерял сознание. Подоспевшие слуги принялись приводить его в чувство, кто-то стал звать на помощь лекаря. Леонардо склонился над мальчиком и стал помогать слугам.
–– Прямо-таки напасть какая-то на них! – с негодованием воскликнул за его спиной Джироламо Мельци. – Неведомый недуг всех их подчистую косит! Мрут, как мухи в холод! Чёрного лака уже не хватает на них у придворных алхимиков…
–– А лак-то зачем?!
–– Как зачем?!.. Принято сейчас так: в каждом замке пажами должны быть
государствах в каждом вельможном замке, не говоря уже о королевских чертогах, слугами имеются эфиопы, нубийцы и другие негроидные дети… Герцог Людовико Сфорца считает непозволительной роскошью покупать дорогих слуг – арапов, считая, что в услужении они ничуть не лучше белых… Таким образом, он просто решил обмануть моду и, покупая на рынке рабов обычных, белых европейских детей, выкрашивать их в чёрный цвет… – он покачал головой и, присев рядом с Леонардо, тяжело вздохнул. – Вот только умирают они почему-то очень быстро… – и, понизив голос, добавил: – Некоторые из алхимиков-мистиков считают, что у герцога «чёрный глаз»! Каждый ребёнок, переступающий порог его зала, умирает не позже, чем через месяц… – он запнулся, потому что перед ним распахнулась дверь герцогского зала, и в приёмную вышел сам герцог Людовико Сфорца в сопровождении кардинала Асканио и карлика-шута.
Джироламо Мельци и Леонардо сразу оторвались от малыша, выпрямились во весь рост и, сняв с головы береты, поклонились герцогу. Его слуги и все, кто был в приёмной, сделали то же самое. Ни на кого, не обращая внимания, герцог подошёл к лежавшему на полу мальчику, склонился над ним, внимательно его осмотрел и с досадой буркнул:
–– Опять!.. – и, обратившись к слугам, приказал: – Позовите сюда моего придворного лекаря Луиджи Морлиани…
–– Уже послали за ним, ваше Высочество! – ответил один из слуг.
Людовико Сфорца выпрямился. Уперев руки в бока, он глянул на второго арапчонка, стоявшего в дверях. Паж, по-видимому, тоже чувствовал себя не очень хорошо, да и было от чего: на его глазах упал такой же, как он; и мальчик, безусловно, понимал, что и его может постичь та же участь. Безжалостный взгляд тёмно-карих глаз герцога заставил его сжаться. Во всём его детском существе чувствовалась детская беззащитность. Он жмурился, боясь смотреть на своего владыку, словно это он провинился, потеряв сознание и упав на пол.
–– Вы когда дохнуть перестанете?! Я на вас уже всю казну извёл! – бросил герцог упрёк таким тоном, будто они только и грезили о том, чтобы ему навредить, мечтая поскорее умереть.
У пажа затряслись губы.
–– Ну!.. – брезгливо отвернулся от него герцог, опять уставившись на слуг. – Когда этот лекарь прибудет?.. Где он запропастился?
–– Лекарь здесь не поможет, ваше Высочество! – подал голос Леонардо.
Людовико Сфорца резко обернулся, чтобы посмотреть, кто это сказал и, увидев перед собой поклонившегося ему гиганта, смерил его взглядом.
–– Ты кто?!
–– Флорентинец, ваше Высочество! Прибыл к вашему Двору по рекомендации его Величества Лоренцо Медичи, о чём заблаговременно вас должен был уведомить ваш придворный секретарь-летописец, мессере Джорджо Мерула. Моё имя Леонардо да Винчи! – и, опустившись на одно колено, Леонардо протянул ему лютню-дьявола.
Мясистый нос Людовико задрался, выказывая в нём надменность над прибывшим к нему флорентийским посланником, он небрежно взял лютню, и его немного выдававшиеся вперёд глаза расширились от удивления.
–– Музыкант?!.. Припоминаю! – в его голосе прозвучало восхищение. – Так почему, говоришь, мой лекарь не сможет помочь этому арапчонку? – не отрывая взгляда от лютни, спросил он и, не дав ответить Леонардо, тут же сделал предположение. – При дворе Лоренцо Великолепного уже случалось нечто подобное?
–– Нет… Точнее, я ничего об этом не знаю, ваше Высочество!
Герцог Людовико оторвался от лютни и посмотрел на него с ещё большим удивлением: под его густыми чёрными усами и бородой просматривалась усмешка.