Летучий корабль
Шрифт:
Трудно сейчас сказать, чьими руками был сложен этот неприступный замок. Может быть, великаны выворачивали некогда огромные глыбы, что, кажется, выталкивает здесь на поверхность сама земная твердь. Или шершавые необтесанные камни плотно слились друг с другом, повинуясь заклятию неведомого волшебника. А, может быть, Азкабан воздвигся сам по себе, как порождение ада, прорвавшееся на землю из самых земных недр. Я в жизни не видел более безрадостного места, а если добавить еще и фигуры дементоров, словно большие призрачные птицы кружащихся над замком… В общем, мы с Роном, хотя и старались держаться, но оба заметно скисли.
— Пошевеливайтесь, нечего рассиживаться!
Окрик охранника возвестил нам о прибытии. Для нас все еще непривычна и эта грубость,
При входе нас, разумеется, обыскивают, но, как и говорила Гермиона, сигареты и даже зажигалку не отбирают — может быть, надеются, что при помощи этой маггловской дряни мы быстрее сведем себя в могилу. Тюремных роб тоже никто не предлагает — мы так и остаемся в толстовках и джинсах, в которых предстали на суде, в очередной раз продемонстрировав высокому собранию отсутствие уважения к традициям магического мира. В Азкабане, как мне кажется, всем вообще наплевать, что ты делаешь, как ты выглядишь, что говоришь, ешь или нет, откликаешься, когда тебя зовут или молчишь. Потому что нас привезли сюда умирать. А холодящее душу присутствие дементоров я ощущаю уже в самом низу и даже невольно поеживаюсь, на что принимающий нас надзиратель, ухмыльнувшись, назидательно говорит:
— Тебе, Поттер, квартировать на самом верху. Там тоже, знаешь ли, камины не предусмотрены.
Наверное, ему приятно, все время прозябая в этой адской глуши, хоть чуть-чуть поглумиться над нами с Роном. «Надо же, Поттер и Уизли, герои, тоже мне», — скажет он, может быть, нынче за ужином жене. Мы, овеянные славой, раньше смотрели на него разве что только с газетных страниц. А теперь он может лицезреть нас воочию, да, жалких и растерянных, наверное, все же несколько испуганных. Если честно, мы подустали от роли супергероев, напряжение последних дней вымотало нас до предела, так что уже нет сил донести свои невозмутимые лица хотя бы до двери наших камер. Мы с Роном, вероятно, даже не сможем видеться…
Нас ведут наверх, и, когда мы проходим мимо оконных провалов, я слышу, как там, за ними, завывает яростный пронизывающий ветер. А ведь сейчас конец апреля… Что же будет здесь зимой… Если мы доживем до зимы… Я в тот момент не очень на это рассчитываю, и это меня несколько бодрит. Как и наличие сигарет в моих карманах. Одна надежда, что Гермиона сможет передать еще.
Вот и все, наш подъем окончен, мы попадаем на круглую площадку одной из башен, откуда расходятся лестницы, ведущие в разных направлениях, к длинным коридорам, где расположены камеры. Я знаю, как устроен Азкабан — нам рассказывали об этом еще в школе Авроров. Пока нас с Роном еще не разделяют, подталкивая к одной из лестниц. И как только мы начинаем подъем, где уже через несколько ступеней сбоку от нас оказываются первые каменные клетки, все пространство оглашается глумливыми воплями:
— С нами Гарри Поттер!
Конечно, здесь же одни Упивающиеся! Как же я мог забыть, с кем нам предстоит проводить бок о бок последующие годы! Странно, все они взрослые люди, а ведут себя, словно дети.
— Можно автограф, мистер Поттер? Что, не хотите? Тогда, может быть, мистер Уизли? Что, тоже нет?
Лица, плотно прижатые к решеткам, изможденные, с глубоко запавшими глазами, спутанные длинные волосы, отросшие бороды. Я тоже превращусь через пару
Пока нас ведут к камерам, я замечаю, что обитатели некоторых «жилищ» вовсе не подходят к решеткам, чтобы взглянуть на нас, хотя, мне кажется, я различаю, что внутри кто-то есть.
Наконец, вопли остаются позади, и вот уже Рона вталкивают в одну из клетушек, я даже не успеваю пожать ему руку на прощанье, меня ведут дальше, еще ступени, да, самый верх, как и положено герою.
— Ну, Поттер, что скажешь? — спрашивает меня грузный человек, сопровождающий меня. Подъем утомил его, я слышу, как он хрипло дышит у меня за спиной. — Самая верхотура, прекрасный вид. Для Вас только лучшие места!
— Да, спасибо, — отвечаю я и вхожу в распахнутую им передо мной дверь, нет, это просто решетка, не закрывающая обзора, — панорама просто великолепна!
— И сосед у тебя что надо! Его сюда упрятали за особо буйное поведение. Так что скучать не будешь, гарантирую!
Решетка с отвратительным скрежетом закрывается за мной, и я немного удивлен тому, что это одиночка. Видимо, соседом надзиратель назвал того, кто сидит в камере рядом с моей — расстояние между ними не более метра. Я делаю несколько шагов вперед — сбоку имеется узкая кровать, напротив нее убогий стол, а далее, в небольшой нише, то, что заменяет местным обитателям ванную комнату. Путь от входной решетки до ниши укладывается в шесть шагов. И четыре поперек. Апартаменты, ничего не скажешь. Но этим меня трудно напугать, видали мы и хуже! Как тут не возблагодарить небо за то, что послало мне моих нелюбящих тетю с дядей, которые не постеснялись засунуть меня, тогда совсем кроху, в чулан под лестницей? Я до первого курса в Хогвартсе вообще не подозревал, что я имею право жить как-то по-другому. И я — кто бы мог подумать — еще не раз помяну их добрым словом в течение последующих месяцев, потому что если бы не их агрессивная нелюбовь, неприятие меня, даже жестокость, я бы просто не выжил. Вот странно, за что только ни приходится благодарить людей в этой жизни! Порой вот даже за такое…
Я присаживаюсь на край койки и достаю из кармана свое сокровище — четыре пачки маггловских сигарет и зажигалку, с наслаждением затягиваюсь. В моей голове нет мыслей. Я страшно устал. Я видел за эти пару дней столько предательства, сколько не довелось за всю жизнь. Что я, собственно, плохого знал в свои двадцать один? Ну, допустим, мои родственники не в счет. Не прикажешь же людям любить и быть добрыми против их воли, так уж все у нас вышло. Ну а потом — звездный путь героя! Да, там случалось всякое, но всерьез я же никогда не сомневался в том, что меня принимают, любят, со мной хотят дружить, меня опекают. «Гарри, что, опять болит шрам?» — и полные заботы и тревоги глаза Гермионы, всматривающиеся в мое лицо. «Тебе что, опять Волдеморт приснился? Ты так кричал во сне», — Рон тормошит меня, сонного, и я вижу по его взгляду, как он беспокоится за меня. Да, от меня многого ждут, но меня и опекают, закрывают глаза на шалости, значительные и не очень, фигура самого всемогущего Дамблдора служит надежной преградой между мной и остальным миром, в котором, как я теперь знаю, действуют несколько иные законы.
Приключения, прямо подвиги Геракла, что ни год, то новое свершение! И потом — победа над Волдемортом, школа авроров, женитьба, такое многообещающее начало карьеры… ты постепенно привыкаешь быть центром мира, хотя прекрасно умеешь и скромно отойти в сторону — ты не любишь почестей и громких слов, но все же знаешь, что они твои по праву. Получается, это первая остановка в моей жизни…
— Эй, — я слышу голос из соседней камеры, когда докуриваю первую сигарету и незамедлительно приступаю ко второй, — ты только что с воли. Сигареткой не угостишь?