Летучий корабль
Шрифт:
И действительно, Блэкмор приступает к подробнейшему рассказу о том, как мы изучали и копировали в архиве те самые злополучные списки, не имея на то ни малейших полномочий. Письменные показания свидетельницы Лаванды Браун, разумеется, прилагаются. Наша цель, таким образом, ясна, как день — мы должны были информировать налетчиков о том, где именно находятся интересующие их вещи. После чего те целенаправленно производили свои нападения. Надеюсь, (о, да, несомненно!) что после того, как мы с Роном окажемся в тюрьме, бандиты незамедлительно прекратят грабить дома мирных граждан! О том, как, собственно говоря, эти вещи
– Мистер Блэкмор, — вновь обращается Верховный судья к нашему обвинителю, — есть ли какие-либо доказательства связи подсудимых с бандитами? Вы можете предъявить их суду?
– Свидетельница Уизли!
О, вот и мне пришло время удивиться! Потому что на свидетельское место, даже не поднимая на меня лживых глаз, выходит моя бывшая жена, дабы предъявить негодующей общественности … ту самую шкатулку из черного дерева. С обезьянками, так и не уберегшими меня от несправедливого доноса.
– Откуда у Вас эта вещь, мисс Уизли?
О, она вновь мисс Уизли, значит, развод был произведен в рекордно короткие сроки. Что, Джинни, надо набирать очки в новой реальности? Если ты больше не жена героя Поттера, то, может быть, подойдешь в качестве лжесвидетеля на суде, чтобы приговор, одобренный Министерством, все же был вынесен? Да, милая, тебе же еще отдуваться за брата, так что старайся, дорогая лисичка!
– Эта вещь была получена моим бывшим супругом в подарок на его двадцатый день рождения. Записка, приложенная к ней, не оставляла ни малейшего сомнения в том, от кого получен подарок. Несмотря на мои просьбы незамедлительно сдать эту вещь в Аврорат, Гарри настоял на том, чтобы оставить ее себе.
– У Вас сохранилась записка?
– К сожалению, нет. Гарри незамедлительно спрятал ее в карман своей мантии.
На мне в тот момент вообще мантии не было, припоминаю я, я был в джинсах и в подаренной ею рубашке. И записку показал ей сразу. Она же видела, что там было просто предостережение.
– Знал ли Ваш брат об этом подарке?
– Да, и он тоже не проявил ни малейшего беспокойства и одобрил идею никому не показывать этот странный подарок.
Далее шкатулка передается суду. Я с неприязнью смотрю, как чудесной вещи касаются чужие руки, по-хозяйски поглаживают темную шероховатую поверхность дерева, которая, я помню, кажется такой теплой на ощупь…
— Это маггловская вещь. Вы согласны, коллеги? Цена этой шкатулки в их мире — несколько тысяч фунтов, если не больше. Не правда ли, странный подарок для молодого человека, которому едва исполнилось двадцать?
По рядам проносится единодушный вздох со всем согласных коллег.
– Есть предположение, что это непростая вещь, господин Председатель, — вновь раздается голос Сайруса Блэкмора. — Существует магия, при помощи которой с помощью подобных маггловских вещей можно обмениваться сообщениями. Думаю, это и имело место в данном случае.
Председатель суда согласно кивает. Да, думаю я, мы обменивались сообщениями с бандитами, складывая в шкатулку цепочки, колечки и кулончики, принадлежавшие моей жене… Но озвученная только что цена шкатулки меня ошеломляет. Кто мог прислать мне эту вещь, которая теперь утрачена для меня безвозвратно?
– Таким образом, связь подсудимых с бандитами можно считать доказанной, — председатель
– Думаю, свет на это могут пролить следующие показания, — Блэкмор призывает на свидетельское место тех, кто готов прилюдно лживо оговорить нас с Роном.
Мне даже интересно, кто же появится там сейчас, что за бывшие наши товарищи-авроры выступят против нас в суде в надежде быстрее продвинуться по службе. Дин Томас и Абраксас Грэхем! Общение наше с ними с последнее время сводилось, честно говоря, к обычному «привет-пока». Грэхем с отличием окончил школу авроров в прошлом году и подвизался на какой-то незначительной должности в Аврорате. Может быть, завидовал нам с Роном немного из-за того, что Кингсли так приблизил к себе нас обоих? Теперь трудно сказать. А вот Дин? Этого я поначалу понять не могу. Но одно могу сказать точно: ни с одним из них мы с Роном ни разу не говорили ни о том, чем занимаемся под руководством Кингсли, ни о наших симпатиях или антипатиях лично к Министру Магии. А тут вот оказывается, что говорили, и не раз!
– Подсудимые намекали мне в личном разговоре, — блекло талдычит Грэхем своим правильным казенным языком, не поднимая на нас глаза, — что Магическая Британия заслуживает лучшего правительства, чем имеет сейчас. И что на пост Министра есть гораздо лучшая кандидатура — человек, пользующийся огромным авторитетом и за пределами Британии.
– Кто же это? — судья проявляет явную заинтересованность.
– Люциус Малфой, сэр.
По залу прокатывается рокот неодобрения, а я просто беззвучно хрюкаю, говорить-то я все еще не могу. Люциус Малфой пользуется авторитетом во всех злачных местах Магической Франции, с этим никто не спорит, но как-то этого мало для поста Министра. Абсурд! Просто комедия! И было бы смешно, если бы в последнем ее действии не предполагалась наша отправка на вечное поселение в Азкабан…
Дин Томас подтверждает показания Грэхема, добавляя к ним лишь пару несущественных деталей. Что-то о том, что мы с Роном, будучи героями войны с Волдемортом, не желали довольствоваться тем скромном местом, которое нам предлагалось занять в мирной налаженной жизни. Председатель вновь обращается к Блэкмору:
– Скажите, мистер Блэкмор, а как Вам удалось вынудить обоих подсудимых показать свое истинное лицо? Ведь, пользуясь покровительством практически всесильного мистера Шеклболта, они еще долго могли вести свою разрушительную работу в стенах Аврората.
Мне кажется, лицо Блэкмора буквально светится от гордости, ведь сейчас он может, наконец, рассказать о том, что действительно совершил.
– Господин Председатель! Видя заинтересованность обоих подсудимых информацией определенного рода, а также их неприкрытое желание дискредитировать правительство Магической Британии, я позаботился о том, чтобы они познакомились с подходящим человеком, готовым, якобы, поддержать их в этом начинании. На самом деле Йозеф Блат является одним из самых искренних приверженцев нынешнего порядка.