Летучий корабль
Шрифт:
– Но ведь они могли отправить тебя назад, просто стереть память… Не обижайся, но так было бы лучше.
Лиз качает головой.
– Они никого не отпускают. Капитан Довилль сказал, что, раз мне нечем заняться, кроме как шляться вечером по злачным местам и фотографировать раскрашенных полуголых баб, он найдет мне применение получше.
– Да, это на него похоже, — практически одновременно выдыхаем мы с Роном.
Почему-то она не задает столь ожидаемого вопроса о том, откуда мы так хорошо знаем капитана Довилля.
– Я уже сто раз прокляла тот день, когда меня понесло делать эти идиотские фотографии. И мне уже пятьсот раз объяснили, что за все в жизни надо расплачиваться.
– И что ты теперь делаешь?
– Убираюсь в господском доме, — Лиз
«Вот Тео, например», ехидно думаю я про себя, но она называет совсем другие имена, очень тихо, почти шепотом:
– Вам большой привет от Невилла Лонгботтома и Алоиса Карстена.
Я, не в силах подавить ликования, молча вскидываю обе руки вверх. Есть! И Алоис жив, и Нев с нами, мы не одни! Я умею приспосабливаться, я могу выживать, я, как юркая ящерица, могу ускользнуть, оставив в руках преследователя только свой хвост. Да, я знаю, что на острове у нас есть не только враги, что, в крайнем случае, можно переброситься парой слов даже с Драко Малфоем, с Гойлом, с Тео Ноттом. Что есть сэр Энтони, который сможет заступиться за меня, хочется верить, что и за Рона тоже. Но вот то, что здесь есть и точно такие же, как мы — это придает мне сил. И нас не так уж мало — считая Лиз, уже пятеро. Значит, мы будем ловить на себе не только неприязненные взгляды. Значит, будут люди, к которым можно будет просто прийти, ожидая от них поддержки.
А Рон, блаженно улыбаясь, запускает руку в корзину, которую Лиз оставила на полу, и извлекает оттуда еще один фрукт — желтый, в форме звезды.
– Лиз, слушай, а это едят или это просто украшение?
– Знаешь, Рон, — говорит она немного лукаво, — здесь практически все едят, только не сразу и не в таких количествах. Это карамбола.
Когда она уходит, мы с рыжим еще некоторое время жуем, с некоторым недоверием поглядывая на предложенную нам экзотику.
– Ну, только подумай, — говорит Рон наконец, — папайя, гуава, карамбола… Охренеть!
14. Кодекс пиратской этики
Видимо, среди зелий, выпитых Роном после нашего экзотического обеда, опять было сонное, потому что через несколько минут после ухода Лиз я замечаю, что, хотя рыжий явно настроен поговорить со мной, он все чаще прикрывает глаза, на пару секунд, не больше, и все ниже сползает на подушке.
– Спи давай, — видя его мучения, не выдерживаю я, — еще наговоримся. Пока не заметно, чтоб у нас здесь была насыщенная программа.
И он практически мгновенно засыпает, что для него является наилучшим вариантом — не будет изводить себя совершенно ненужными сейчас мыслями о ставшей окончательно недосягаемой Гермионе, любви и предательстве или своей несчастливой судьбе. Мне кажется, он еще даже не задумывался о самом главном — о том, что же нам теперь делать. Хотя, вероятно, и мне не стоит чрезмерно ломать себе над этим голову — нас пока никто не притесняет, выбора никакого не предоставляет, даже не торопится допрашивать как бывших авроров. Я очень далек от мысли о том, что мы с Роном можем представлять для пиратов хоть какой-то интерес с точки зрения новой информации. И тому есть ряд совершенно очевидных причин: во-первых, мы были всего лишь стажерами Аврората, и нас никто не подпускал к действительно стоящей информации (ну, если бы мы сами не были столь любопытны, могли бы до сих пор старательно подшивать в папочки очередные документы), во-вторых, я столько всего успел рассказать сэру Энтони, сидя в Азкабане, что он, с его явно лучшими, чем у меня, способностями к анализу ситуации, знает едва ли не больше нас с Роном о ходе расследования. Ну и в-третьих — после нападения на Азкабан я окончательно перестал в этом сомневаться — у пиратов есть свой человек в Министерстве, вероятно, даже не один — иначе подобный налет просто был бы невозможен. Потому что для его совершения необходимо иметь довольно ясное представление о том, как устроена тюрьма изнутри,
Я еще некоторое время сижу на кровати, даже ловлю себя на том, что беззаботно болтаю ногами (!), что совершенно несолидно для человека, только что решившего даже под пытками не выдавать коллег, с легкой душой упрятавших его в тюрьму, думаю, чем бы мне заняться, так как не вижу ни малейшей возможности найти себе хоть какое-то применение в этом замкнутом пространстве с двумя кроватями и шкафом. Можно, конечно, смотреть в окно на пляж и пальмы (меня хватает минут на пять), можно покурить (еще минуты две), можно попробовать высунуться на крыльцо, где нас стережет Тео. Но он делает страшное лицо, одними глазами показывая мне на несколько фигур, снующих в отдалении, и я, подобно моллюску, вынужден вновь ретироваться в свою раковину. Так что я обречен на полнейшее безделье, мне остается только созерцать мирно спящего Рона и умиляться, что я и делаю.
Странно, здесь, судя по всему, должно быть очень жарко, но то ли хижина наша столь надежно упрятана в сени деревьев, то ли дующий с моря ветер разгоняет зной, то ли я настолько отощал в тюрьме, что мои ощущения тепла и холода полностью изменились — я не ощущаю ни духоты, ни липкого влажного жара, будто погружающего тело в стоячую теплую воду. В общем, рай, как ни крути — тропические фрукты, море, песок, пальмы, ухаживающая за нами прекрасная Лиз. Даже наши охранники, и те вполне дружелюбны. Что-то мне не верится в райские кущи, особенно если вспомнить одного из хозяев этих мест, чей облик в полумраке пиратского корабля той ночью запомнился мне столь отчетливо. Нет, мистер Поттер, здесь царят хищники — кондоры, ягуары. А кто твой Патронус, Поттер? Олень? Ты и есть олень, убегающий, запутывающийся ветвистыми рогами (ха, и таковые тоже имеются!) в непроходимых зарослях. А те, кого природа наградила когтями и клыками, уже подбираются к тебе, чтобы безжалостно растерзать свою добычу. Не потому, что они ненавидят именно тебя, просто таков закон жизни.
А вот, кстати, и один из них — стоит на пороге, кивает в сторону выхода. Интересно, а какой Патронус у него? Я смотрю на него вопросительно — вроде пленникам острова не предлагаются прогулки по окрестностям, или я чего-то не дослышал? Сэр Энтони указывает на себя и утвердительно кивает, но не произносит ни слова, не желая тревожить Рона.
Когда мы оказываемся за порогом хижины, он, наконец, проясняет ситуацию:
– Со мной можно. Хочешь остров посмотреть?
– Конечно, хочу. Только вот… А как быть с Роном?
– Думаю, Тео сможет сохранить его до твоего возвращения в полной неприкосновенности. Правда, Тео?
– Конечно, — Тео пытается казаться серьезным, но все же улыбается отцу, и я в очередной раз поражаюсь тому, как же они похожи внешне. — Только не очень долго, хорошо?
– Ладно тебе. Капитан Малфой разрешил мне выгуливать Поттера хоть до ночи!
И мы удаляемся, оставляя позади хижину с сидящим на ступенях Тео и спящим внутри Роном, быстро пересекаем небольшую площадку, вокруг которой я замечаю еще несколько домов, устроенных примерно так же, как и наш, и ныряем в заросли.