Лицедеи Гора
Шрифт:
— О-о, я вижу, что Ты всё же нашёл меня красивой, — протянул она.
— Да, — вынужден был признать я, наблюдая, как она встаёт со стула.
— Ты знаком с обязанностями шёлкового раба? — спросила она, начиная небрежно раздеваться.
— Я — свободный мужчина, — напомнил я.
— Но у Тебя есть представление об их обязанностях, не так ли?
— Да, — кивнул я.
— Это теперь твои обязанности, впрочем, не только эти, — усмехнулась она.
— Я понял.
У меня перехватило
— Нравится? — поинтересовалась она.
Не то слово! Она была не просто красива, а потрясающе красива. Она могла бы стоить немалых денег. Затем она раскинулась на расстеленных шелках среди подушек, около задней части маленькой приватной комнаты образованной белыми занавесами, и уставилась на меня. В её глазах плескалось веселье. Она перекатилась на бок и облокотилась на один локоть.
— Нравится? — повторила она.
— Вы довольно красивы, — признал я.
— Ты думаешь, меня было бы легко продать? — томно спросила она.
— Нет, — ответил я.
— Это почему же? — возмутилась было женщина.
— Цена была бы слишком высокой, — пожал я плечами. — Большинству мужчин Вы оказались бы не по карману.
— Ну, а если бы меня выставили по разумной цене? — уточнила она.
— Тогда, несомненно, Вас бы оторвали с руками.
— Значит, Ты действительно объективно оцениваешь меня, как очень красивую женщину?
— Да, — ответил я.
— Даже рабски красивую? — настаивала моя обнажённая собеседница.
— Уверен, что Ваша красота, по крайней мере, в том, что касается внешних черт, могла бы стать предметом зависти для многих рабынь. Что же касается рабской красоты как таковой, с присущими ей внутренними эффектами неволи, проявляющимися в женщине далеко не сразу, то возможно, со временем, как мне кажется, Вы сможете достигнуть, по крайней мере, минимальных стандартов того, что подразумевается под рабской красотой.
— Значит, по-твоему, только рабыня может быть рабски красивой? — спросила она.
— Я бы не хотел делать это вопросом условий, — сказал я, — но, из моего собственного опыта, могу сказать, что в значительной степени всё зависит именно от условий, от чувства удовлетворённости, и тому подобного.
— Всё равно, свободные женщины красивее рабынь, — заявила она.
— Это ложное утверждение, — ответил я. — Кроме того, каждая женщина, в её сердце, знает, что это ложь. Любая красота, что есть у свободной женщины, увеличивается тысячекратно, стоит ей стать рабыней.
— Я ненавижу рабынь! — вдруг прошипела она.
— Это потому, что Вы не одна из них, — объяснил я. — Вы просто завидуете им.
— Попридержи язык! — зло предупредила она. — Я — свободная женщина!
— Я
— И не забывай, что Ты находишься полностью в моей власти, — напомнила она.
— Я понимаю, — кивнул я.
— Подползи ко мне на четвереньках, — приказала она. — Возможно, я прощу Тебя, если Ты будешь достаточно искусен.
Я медленно приблизился к ней.
— Теперь Ты можешь рассмотреть меня вблизи, — заметила она. — Ты оценивал свободных женщин прежде?
— Да, — ответил я.
— Теперь оцени меня, — потребовала она.
— Как свободную женщину? — уточнил я.
— Конечно, — сказала она. — Кто я по-твоему.
— Вы — невероятно красивая свободная женщина, — оценил я.
— И твоё тело, с Тобой полностью согласно, — засмеялась она.
— Действительно, — признал я столь очевидный факт.
— И свободные женщины, тысячекратно и даже более того, выше простой рабыни, — заявила она.
— Да, — согласился я. — Вас нельзя с ними сравнивать. Как свободная женщина Вы многократно драгоценней, и выше простой рабыни.
— Твой статус здесь, — сказала она, — является статусом слуги, моего полного слуги, по крайней мере, до тех пор, пока я не захочу поработить Тебя.
— Я понял Вас, — кивнул я.
— Мне кажется, будет забавно использовать свободного мужчину в качестве шёлкового раба, — усмехнулась она.
— Несомненно, — согласился я с ней.
— На самом деле, я могу тянуть с твоим порабощением, ровно столько, сколько мне захочется, по крайней мере, пока это будет меня развлекать.
Я счёл нужным промолчать.
— И возможно, если я найду Тебя исключительно хорошими, после того, как Ты и твои товарищи пройдёте процедуру порабощения, я даже могу не продать Тебя на Ярмарке Эн-Кара. Вдруг мне захочется оставить Тебя себе в качестве шёлкового раба.
Я слушал её молча.
— Ты будешь трогать меня, только там, куда я направлю, и только так, как я Тебе скажу, — объявила она. — Я — твоя полная Госпожа. И я получу удовольствие от Тебя, Ты же получишь удовольствие, если вообще получишь, только если и когда это понравится мне.
— Я понял, — кивнул я.
— К шелкам, мой мускулистый, беспомощный слуга, — скомандовала она, погружая свои маленькие руки в мои волосы, и притягивая меня к себе. — Ну же, доставь госпоже удовольствие.
И я начал ублажать её, погрузившись в захватывающий, интимный, изумительный, яркий аромат возбужденной женщины.
— О-о-ох, Бринла-а-ар, — вдруг начала задыхаться она. — Ты — превосходный слуга!
Взяв её за запястья, я убрал её руки от своих волос, и прижал их к её бокам, тем временем не переставая решительно, настойчиво, изящно и нежно, обслуживать её.