Лионель Линкольн, или Осада Бостона
Шрифт:
— Грхъ не можетъ сдлать счастливымъ человка падшаго, — раздался вдругъ глухой голосъ, точно выходившій изъ печки.
— Что? Что вы сказали, майоръ Линкольнъ? Какая мрачная мысль для человка, собирающагося внчаться! — сказалъ пасторъ, озираясь по сторонамъ.
— Это одинъ бдный юноша, котораго я привелъ съ собой, чтобы онъ помогъ мн зажечь здсь свтъ, — отвчалъ Ліонель. — Онъ повторяетъ изреченія своей матери, сэръ, вотъ и все.
Докторъ Ляйтерджи разглядлъ Джоба, притаившагося за печкой, и сказалъ съ презрительной усмшкой:
— Я знаю этого мальчика, сэръ. Онъ напичканъ всевозможными текстами и даже пускается въ религіозные споры. Его слабый отъ природы разсудокъ, вмсто того, чтобы развивать, еще въ дтств, окончательно забили всми этими тонкостями.
Ліонель нетерпливо подошелъ къ окну, поглядлъ въ него и воскликнулъ:
— Боже мой! Хоть бы прізжали скоре!
Вдругъ онъ увидалъ сани, хавшія по совершенно пустой улиц, радостно вскрикнулъ и побжалъ встрчать невсту. Пасторъ взялъ свчку, прошелъ въ алтарь, облачился, зажегъ вс остальныя свчи и съ открытой книгой въ рукахъ сталъ ждати брачущихся. Джобъ остановился въ сторонк, въ тни, и съ дтски-почтительнымъ страхомъ глядлъ на внушительную фигуру пастора въ облаченіи.
Изъ мене освщенной части церкви медленно подходила къ алтарю небольшая группа лицъ. Впереди шла Сесиль подъ-руку съ Ліонелемъ. Верхнюю теплую одежду она сняла съ себя въ притвор и осталась въ одномъ плать. Оно было блое атласное, сшитое по мод, съ такой же мантильей на дорогомъ мху и обшитой мхомъ. Верхъ платья былъ отдланъ двумя рядами кружевъ. Все было очень просто для такого торжественнаго случая и въ то же время замчательно изящно. Сама невста въ этомъ туалет была чудно-хороша.
Подходя къ священнику, Сесиль граціозно сбросила съ себя мантилью, повсивъ ее на ршетку, и приблизилась съ Ліонелемъ къ алтарю. При вход въ церковь она едва держалась на ногахь, опираясь на руку Ліонеля, но теперь ея шаги сдлались тверже. Щеки ея были блдны отъ волненія, но глаза свтились нжностью къ жениху. Изъ двухъ брачущихся она была если не спокойне, то сосредоточенне своего жениха; Ліонель же никакъ не могъ собрать своихъ мыслей, былъ очень разсянъ и все чего-то озирался, какъ будто опасаясь, что изъ темноты вдругъ появится что-нибудь страшное.
Провожающихъ было только двое — Агнеса и Польвартъ. Какъ только вс встали на свои мста, сейчасъ же раздался въ торжественной тишин храма внушительный басъ священнослужителя. Докторъ богословія Ляйтерджи вдохновился торжественностью поздняго часа и необычайностью обстановки среди абсолютно пустой церкви. Увщаніе, предшествующее моменту благословенія брака, онъ прочиталъ съ особенно елейнымъ выраженіемъ, длая длинныя и частыя паузы, но когда дошла очередь до словъ: «Не знаетъ ли кто какого-нибудь законнаго препятствія? Если знаетъ, пусть говоритъ теперь же, или пусть ужъ не говоритъ никогда!» — эти слова докторъ Ляйтерджи произнесъ громко, на всю церковь, и обвелъ ее при этомъ глазами, стараясь заглянуть во вс углы. Вс присутствующіе направили свои взгляды туда же, куда и онъ, какъ будто допуская возможность, что можетъ раздаться протестующій голосъ.
Отвтомъ было безмолвіе. Взоры всхъ снова обратились на алтарь. Въ эту минуту посредин верхней галлереи появилась чья-то огромная тнь, поднялась до потолка и, принявъ колоссальные размры, казалось, начала рять надъ новобрачными, подобно генію зла.
Пасторъ повторилъ формулу такимъ громкимъ голосомъ, точно желалъ, чтобы его услышала вся вселенная.
Тнь снова поднялась, и теперь можно было разсмотрть, что она представляла собой человческую фигуру чудовищныхъ размровъ. Черты лица, казалось, выражали сильное волненіе, губы раскрывались и произносили беззвучныя слова, предназначавшіяся не для земныхъ ушей. Вдругъ фигура подняла руки надъ изумленными новобрачными и скрестила ихъ въ вид благословленія. Посл того видніе исчезло. На свод и на стнахъ церкви не осталось боле никакой тни.
Въ третій разъ озадаченный священникъ произнесъ торжественную формулу о неимніи препятствій къ браку, и взоры всхъ устремиллсь къ тому мсту, гд появлялась тнь. Но тнь больше не появлялась. Подождавъ нсколько секундъ, докторъ Ляйтерджи продолжалъ службу, но голосъ его при этомъ замтно былъ не такъ твердъ, какъ обыкновенно.
Сесиль съ волненіемъ произнесла свои обты. Ліонель старался казаться спокойнымъ. Служба кончилась. Они были соединены навки. Въ церкви не было слышно ни звука. Никто не ршался заговорить. Ліонель молча подалъ мховую мантилью блдной и дрожащей Сесили, а она, вмсто того, чтобы поблагодарить его улыбкой, кинула тревожный взглядъ вверхъ на сводъ. Даже Польвартъ онмлъ совершенно, а Агнеса позабыла поздравить кузину и пожелать ей счастья.
Глава XXIII
Остерегитесь его судить. Мы вс гршники. Закройте ему глаза и задвиньте занавсъ. Предадимтесь вс своимъ размышленіямъ.
Четыре друга молча сли въ сани. Только Польвартъ отдалъ какое-то приказаніе слуг, затворявшему дверцу. Тутъ подошелъ докторъ Ляйтерджи и поздравилъ молодыхъ. Сани помчались во весь опоръ, какъ будто лошадь понимала нетерпніе сдоковъ. На безмолвной, безлюдной улиц только и слышенъ былъ теперь вой мятели да скрипъ полозьевъ.
Какъ только Польвартъ высадилъ своихъ друзей у подъзда мистриссъ Лечмеръ, онъ пробормоталъ что-то про «счастье» и про «завтра» и сейчасъ же ухалъ, забывъ, что его приглашали отужинать. Войдя въ домъ, Агнеса прошла наверхъ къ тетк, чтобы сообщить ей о состоявшемся внчаніи, а Ліонель повелъ свою молодую жену въ гостиную.
Онъ снималъ съ нея теплый платокъ и мховую мантилью, а она стояла неподвижно, точно статуя, опустивъ глаза къ полу. Раскутавъ ее, Ліонель ласково отвелъ ее на диванъ и слъ рядомъ съ ней. Только теперь она, наконецъ, заговорила, въ первый разъ посл того, какъ сказала «да» передъ алтаремъ.
— Считать ли это дурнымъ предзнаменованіемъ? — пролепетала она, между тмъ, какъ Ліонель прижималъ ее къ своей груди. — Или это просто была какая-нибудь страшная тнь?
— Тнь, конечно, тнь, мой другъ, моя дорогая! Тнь Джоба Прэя, котораго я привелъ съ собой зажигать свчи.
— Нтъ, нтъ и нтъ! — съ живостью и силой воскликнула Сесиль. — Тнь нисколько не была похожа на нашего несчастнаго юродиваго. Знаете, Ліонель, съ кмъ я нашла поразигельное сходство въ этомъ страшномъ и характерномъ профил? Съ нашимъ двоюроднымъ ддомъ, посл котораго вашъ отецъ получилъ титулъ баронета. Его еще звали сэромъ Ліонелемъ Мрачнымъ…
— Чего не вообразишь себ при подобной обстановк! Вотъ что, Сесиль, ради Бога, оставимъ вс эти мрачныя мысля. Не будемъ отравлять себ ими такія чудныя минуты.
— Разв я обыкновенно мрачна или суеврна, Ліонель? — сказала она нжнымъ голосомъ, глубоко проникшимъ ея мужу въ самое сердце. — Но это видніе явилось въ такую минуту, и въ такой форм, что не испугаться нельзя. Всякая женщина на моемъ мст также бы испугалась.
— Да чего же намъ, собственно, бояться, Сесиль? Мы обвнчаны, мы соединены на всю жизнь. Насъ теперь не разлучитъ никакая сила…