Лионель Линкольн, или Осада Бостона
Шрифт:
— Сесиль! Это Сесиль! — воскликнула Агнеса, бросаясь изъ комнаты. — Ахъ, недаромъ я такъ боялась этого скоропостижнаго брака!
Лакеи торопливо побжали вслдъ за ней. Роковая истина сейчасъ же обнаружилась. Увидали мертвое тло мистриссъ Лечмеръ и этимъ объяснили себ обморокъ новобрачной.
Больше часа пришлось провозиться съ Сесилью прежде, чмъ удалось привести ее въ чувство. Когда об кузины осталясь вдвоемъ, Агнеса упомянула имя Ліонеля. Сесиль сначала обрадовалась, но потомъ, огдядвшись кругомъ и не видя того, кого искали ея глаза, прижала об руки къ сердцу и снова упала въ обморокъ, отъ котораго только что очнулась съ такимъ трудомъ. Тутъ Агнеса по своему объяснила себ причину всего происшедшато и, оставивъ кузину одну, вышла изъ комнаты.
Агнеса Дэнфортъ никогда не чувствовала къ своей тетк такого безграничнаго доврія и обожанія, какое неизмнно питала къ усопшей ея чистосердечная внучка. У Агнесы быля другіе родные, ближе мистриссъ Лечмеръ, относительно которой она далеко не была ослплена, прекрасно замчая и ея эгоизмъ, и недостатокъ чувствительности. Въ Бостон на время осады, съ ея опасностями и лишеніями, она согласилась остаться не ради тетки, а только изъ любви и дружбы къ своей кузин. Неожиданная смерть мистриссъ Лечмеръ только огорчила ее, но не привела въ отчаяніе. Не случись съ Сесилью этого обморока, Агнеса ушла бы къ себ въ комнату и поплакала бы объ умершей тетк, зная, къ тому же, что та была не особенно хорошо приготовжена къ переходу въ лучшій міръ, но теперь было не время для безполезныхъ слезъ. Нужно было дйствовать. Пройдя въ гостиную, она вызвала Меритона и съ большимъ, хотя и напускнымъ, хладнокровіемъ приказала ему отыскать своего господина и передать ему, что миссъ Дэнфортъ желаетъ немедленно его видть.
Меритонъ долго не возвращался. Она встала, тихонько подошла къ дверямъ и стала слушать. Она слышала, какъ кто-то бгаетъ по всему дому, какъ бы осматривая вс комнаты и вс углы. Наконецъ, шаги стали приближаться къ гостиной. Агнеса сла на свое мсто, ожидая, что войдетъ Ліонель. Вошелъ одинъ Меритонъ.
— Что же маіоръ Линкольнъ? — спросила она. — Вы ему сказали, что я его здсь жду?
Черты лица Меритона изображали безконечное удивленіе.
— Боже мой, миссъ Агнеса, моего барина нтъ въ дом! — воскликнулъ онъ. — Онъ куда-то ушелъ и безъ траура, что всего странне! Въ дом покойница, его кровная родственница, а онъ и траура не надлъ!
Агнеса сдержала себя и ничмъ не выдала своего волненія, а только сказала въ тонъ Меритону, надясь этимъ скоре вывдать отъ него, что можно:
— Откуда вамъ извстно, мистеръ Меритонъ, что вашъ господинъ до такой степени забылъ о приличіяхъ?
— Я же знаю, миссъ, потому что храню вс его костюмы. Онъ какъ былъ, такъ и ушелъ въ парадной форм, а траурная осталась въ гардероб, ключъ отъ котораго всегда у меня.
— Странно, что онъ ушелъ изъ дома въ такой часъ и въ день своей свадьбы.
Меритонъ, принимавшій близко къ сердцу все, что касалось его барина, густо покраснлъ при этомъ упрек, намекавшемъ на неделикатность маіора Линкольна.
— Изволите ли видть, миссъ Агнеса… Извольте принять во вниманіе, мээмъ, что свадьба была не совсмъ англійская… Такъ у насъ въ Англіи никогда не внчаются. И не принято у насъ умирать такъ неожиданно и такъ не вовремя, какъ это благоугодно было сдлать мистриссъ Лечмеръ…
— Можетъ быть, съ нимъ что-нибудь случилось, — перебила Агнеса. — Самый безчувственный человкъ не уйдетъ изъ дома отъ своихъ въ такую минуту.
Меритонъ тоже забезпокоился. Онъ былъ къ своему барину очень привязанъ.
Агнеса оперлась лбомъ на руку и нсколько минутъ размышляла, потомъ подняла голову и сказала врному слуг:
— Не знаете ли вы, мистеръ Меритонъ, гд ночуетъ капитанъ Польвартъ?
— Еще бы не знать, миссъ! Капитанъ всегда спитъ на своей постели, когда онъ не на служб. Капитанъ Польвартъ всегда о себ позаботится, ужъ такой человкъ.
Миссъ Дэнфортъ прикусила себ губы, глаза ея блеснули лукавымъ огонькомъ, но она сейчасъ же приняла серьезный видъ и продолжала:
— Мн кажется, это нужно… Жестокая необходимость, но больше ничего не осгаегся.
— Вы желаете что-нибудь мн приказать, миссъ Агнеса?
— Да, Меритонъ. Вы должны сходить къ капитану Польварту и сказать ему, что мистриссъ Линкольнъ просигь его придти немедленно сюда на Тремонтъ-Стритъ.
— Моя барыня! — изумился лакей. — Какъ же такъ, миссъ Агнеса? Горничная сейчасъ мн сказала, что барыня лежитъ въ глубокомъ обморок и ничего не сознаетъ… Да, очень печальная свадьба для наслдника такого дома!
— Ну, хорошо. Скажите ему, что его желаетъ видть миссъ Дэнфортъ, — сказала Аінеса, вставая и уходя изъ гостиной.
Меритовнъ усплъ только выразить свое удовольствіе по поводу сдланной перемны въ порученіи и отправился къ Польварту со всей торопливостью преданнаго слуги, встревожившагося за своего господина. Идти было холодно и темно, однако, онъ, несмотря на сыпавшійся все время снгъ и на сильнйшій морозъ, очень скоро добжалъ до квартиры Польварта. Къ счастью для бднаго Меритона, ему пришлось ждать на улиц недолго, потому что Ширфляйнтъ, капитанскій лакей, еще не ложился и отворилъ ему на первый же стукъ. Вскрикнувъ отъ удивленія, Ширфляйнтъ впустилъ Меритона, и оба лакея вмст вошли въ комнату, въ которой догоралъ хорошій огонь въ камин, распространяя пріятную теплоту.
— И холодище же въ этой Америк, мистеръ Ширфляйнтъ! — сказалъ Меритонъ, подходя къ огню и грясь. — Вотъ ужасная страна! У насъ, въ Англіи, холодъ совсмъ другого рода бываетъ; въ немъ больше силы, больше напряженности, но онъ не ржетъ вамъ лицо словно тупой бритвой, какъ этотъ гадкій американскій морозъ.
Ширфляйнтъ, считавшій себя ужаснымъ либераломъ, пожелалъ показать, что къ врагу нужно относиться снисходительно, и сдлалъ возраженіе въ умренномъ дух:
— Что же длать, мистеръ Меритонъ, страна здсь новая. Нельзя съ нея много спрашивать. Когда путешествуешь, приходится мириться со многимъ, въ особенности въ колоніяхъ, гдъ и думать нечего о томъ, чтобы устроиться съ полнымъ комфортомъ, какъ у себя дома.
— Да я и самъ, въ чемъ другомъ, вовсе ужъ не такой привередникъ, — отвчалъ Меритонъ, — но только разв можно сравнивать нашъ англійскій климатъ со здшнимъ? Взять хоть бы дождикъ: онъ у насъ падаетъ съ неба хорошими крупными каплями, а здсь какими-то острыми ледяными крупинками, которыя вамъ колютъ лицо, какъ иголками.
— Правда, мисгеръ Меритонъ, я вотъ теперь взглянулъ на васъ и вижу, что вы точно всю пудру своего барина насыпали себ около ушей. Вотъ вамъ жбанчикъ капитанскаго тодди: отвдайте, это васъ согретъ.