Лионель Линкольн, или Осада Бостона
Шрифт:
— Это врно. Я и забылъ, что они оба ушли къ американцамъ. Вроятно, они вышли изъ города подъ тмъ блымъ знаменемъ, которое вы съ собой носите?
— Джобъ знамени не носитъ. Знамена носятъ знаменщики. Джобъ принесъ отличную индюшку и изрядный окорокъ, но знамени у него не было.
При перечисленіи этихъ съдобныхъ вещей у кап тана уши насторожились, и онъ вторично готовъ былъ нарушить правило приличія, но незнакомецъ не далъ ему на это времени, продолжая разспросы:
— То, что вы говорите, Джобь, все очень разумно, а я вижу, что все это правда. Ральфу и маіору Линкольну не трудно было выйти изъ города такимъ же точно способомъ, какимъ вы въ него вошли.
— Разумется, — сказалъ Джобъ, котораго эти вопросы уже утомили, такъ что онъ уткнудся головой въ одяло. — Ральфъ дорогу знаетъ, онъ въ Бостон родился.
Незнакомецъ взглянулъ на внимательно слушавшую Сесиль и сдлалъ ей поклонъ, давая понять, что онъ узналъ вполн достаточно. Сесиль поняла его и сдлала движеніе, чтобы подойти къ Абигаили, когорая отъ времени до времени испускала горькіе вздохи и стоны.
__ И первымъ дломъ сейчасъ же позабочусь, чтобы у васъ было все необходимое, — сказала она, — и только посл этого воспользуюсь тми свдніями, которыя отъ васъ получила.
— Не заботьтесь вы о насъ, пожалуйета, — тономъ горькой покорности судьб отвчала Абигаиль. — Намъ нанесенъ послдній ударъ, и такимъ жалкимъ людямъ, какъ мы, остается только безропотно всему покориться. Богатство и изобиліе не спасли вашу бабушку отъ могилы, и надо мной, быть можетъ, также сжалится смерть и придетъ ко мн… Гршница я! Что это я говорю? Никакъ не могу заставить свое строптивое сердце терпливо ждать своего срока!
Разстроенная отчаяніемъ несчастной женщины, вспомнивъ къ тому же, что и мистриссъ Лечмеръ умирала среди намековъ на ея гршную жизнь, Сесиль нсколько минутъ грустно молчала, потомъ собралась съ мыслями и сказала голосомъ, въ которомъ звучало и христіанское состраданіе, и женская кротость.
— Намъ не запрещается заботиться о нашихъ земныхъ потребностяхъ, каковы бы ни были наши грхи, и вы, разумется, не откажетесь принять отъ меня услуги, которыя я собираюсь вамъ оказать… Пойдемте, — прибавила она, обращаясь къ своему спутнику. Замтивъ, что капитанъ Польвартъ хочетъ подойти къ ней, чтобы предложить ей руку, она вжливо ему поклонилась и сказала:- Благодарю васъ, капитанъ, но только вы, пожалуйста, не безпокойтесь. Со мной вотъ этотъ достойный человкъ и еще Меритонъ, а у дверей меня дожидается горничная. У васъ, вроятно, и свои дла есть.
Она улыбнулась капитану грустной и кроткой улыбкой и вышла изъ башни прежде, чмъ тотъ усплъ что-нибудь отвтить.
Хотя Сесиль и ея спутникъ выспросили у Джоба все, что онъ могъ, по ихъ мннію, знать, и во всякомъ случа все то, что имъ было нужно, однако, Польвартъ остался въ комнат и, повидимому, еще не собирался уходить. Впрочемъ, онъ скоро замтилъ, что ни мать, ни сынъ не обращаюгъ на него ни малйшаго вниманія. Абигажль сидла попрежнему на полу, опустивъ голову на грудь, а Джобъ лежалъ на кровати въ состояніи тупой апатіи. Только тяжелое дыханіе показывало, что онъ живъ. Капитанъ окинулъ глазами жалкую, нищенскую обстановку, но это не отвлекло его отъ принятаго намренія. Онъ подошелъ къ жалкой койк юродиваго и дко сказалъ ему:
— Вы должны мн сказать, что вы сдлали съ провизіей, которую получили отъ мистера Седжа. Я не позволю вамъ въ такомъ важномъ дл не исполнить своей обязанности. Отвчайте мн правду, если не желаете имть опять дло съ ирландскими гренадерами.
Джобъ упрямо молчалъ, но Абигаиль подняла годову и отвтила за сына:
— Джобъ всегда аккуратно приносилъ майору провизію, когда являлся въ городъ. Если бы даже Джобъ и способенъ былъ воровать, онъ никогда бы не сталъ воровать у майора.
— Надюсь, добрая женщина, надюсь, что такъ. Но вдь тутъ онъ легко могь поддаться искушенію. Въ виду голода въ город это было бы даже простительно… Если онъ дйствительно принесъ провизію, куда слдовало, отчего же онъ не пришелъ ко мн и не спросилъ, что съ ней длать? Онъ самъ же говоритъ, что ушелъ изъ американскаго лагеря вчера утромъ.
— Нтъ, не утромъ, — возразилъ юродивый. — Ральфъ увелъ съ собой Джоба въ субботу вечеромъ. Онь ушедъ отъ американцевъ безъ обда.
— И вознаградилъ себя нашей провизіей. Это называется честность!
— Ральфъ очень торопился и не хотлъ даже пость на дорогу. И Джоба не накормилъ. Радьфъ великій воинъ, но онъ какъ будто не знаетъ, какъ пріятно бываетъ пость, когда человкъ голоденъ.
— Обжора! Лакомка! Жадная утроба! Онъ похитилъ нашу провизію, да еще расписываетъ, какъ онъ вкусно ее полъ!
— Если вы серьезно обвиняете во всемъ этомъ моего сына, — сказала Абигаидь, — то вы, значитъ, совершенно его не знаете. Неужели вы не слыхали его голодныхъ стоновъ? Онъ сутки ничего не лъ. Богъ-сердцевдецъ знаетъ, что я говорю правду.
— Что вы говорите, женщина? — вскричалъ Подьвартъ, съ ужасомъ вытаращивъ на нее глаза. — Какъ не лъ сутки? Да что же вы за мать посл этого? Отчего же вы съ нимъ не подлилась, когда ли сами?
— Неужели вы думаете, что я способна оставить сына голоднымъ, когда сама сыта? Вчера, когда онъ пришелъ, я отдала ему послдній кусокъ хлба — все, что у меня было. Да и этотъ кусокъ я получила отъ одного человка, который бы гораздо лучше сдлалъ, если бы далъ мн не хлба, а какого-нибудь яду.
— Старая Нэбъ не знаетъ, что Джобъ нашелъ около казармъ кость и сълъ ее, — сказалъ слабымъ голосомъ идіотъ. — Король, надо полагать, не знаетъ, какъ хорошо глодать кости. wqы
— Но провизія-то гд же, провизія-то? — воскликнулъ Польвартъ. — Неразумный вы юноша!
— Провизію Джобъ спряталъ подъ кучей старыхъ веревокъ, — сказалъ идіотъ, показывая пальцемъ черезъ открытую дверь на то мсто, о которомъ онъ говорилъ. — Когда майоръ Линкольнъ возвратится, онъ, можетъ быть, дастъ Джобу косточку поглодать. И старух Нэбъ также дастъ.
— Подъ кучей веревокъ! — вскричалъ капитанъ. — Хороша бы она потомъ была!
Онъ вскочилъ, вышелъ въ большую комнату, бшено расшвырялъ по полу вс веревки и дрожащей рукой вытащилъ изъ-подъ нихъ индйку и окорокъ. Лицо его было красно, онъ задыхался и вполголоса повторялъ: «Сутки не вши! Умираютъ отъ истощенія! А! Скажите, пожалуйста!» — и разное другое въ этомъ род. Взявъ индйку въ одну руку, а окорокъ въ другую, онъ отчаянно заоралъ:
— Ширфляйнтъ! Каналья! Анаема! Гд ты тамъ?
Ширфляйнтъ по опыту зналъ, что когда его такъ зовутъ, то онъ долженъ явиться моментально, иначе будетъ бда. Онъ сорвался со скамейки, на которой сидлъ, и какъ изъ земли выросъ передъ своимъ господиномъ, выступивъ изъ темноты.