Литературные воспоминания

Анненков Павел Васильевич

[190] Это случилось по приезде Белинского из-за границы, и критик не

говорил, а писал об этом 15 февраля 1848 г. Анненкову, бывшему тогда за

границей (Белинский, т. XII, стр. 465).

416

[191] См. о Белинском «в другой среде», вне своего круга, в «Литературных

воспоминаниях» И. И. Панаева (Гослитиздат, 1950, стр. 256—259, 296—300).

[192] Это утверждение Анненкова неверно, потому что мемуарист

абстрактно и формально трактует вопрос о «дельном» в

учении славянофилов, то

есть об отношении их к народным началам, к «народному быту». Когда К. Д.

Кавелин в одном из писем 1847 г. на основании ряда последних «программных»

статей Белинского (таких, как «Взгляд на русскую литературу 1846 года», «Ответ

«Москвитянину» и др., в которых критик выступает страстным обличителем

«космополитов-западников») заговорил о славянофильских нотах в статьях

Белинского, последний ответил ему: «Терпеть не могу восторженных патриотов, выезжающих вечно на междометиях или на квасу да каше... но, признаюсь, жалки

и неприятны мне спокойные скептики, абстрактные человеки, беспаспортные

бродяги в человечестве» (Белинский, т. XII, стр. 433). Очевидно, Анненков не

понял этой борьбы в двух направлениях Белинского. демократа в последние годы

и потому здесь и ниже говорит об «уступках» Белинского славянофилам.

[193] Речь идет о брошюре К. С. Аксакова «Несколько слов о поэме Гоголя

«Похождения Чичикова, или Мертвые души» (1842). Белинского «возмутили» в

этой брошюре и выспренний тон Аксакова и попытка славянофильских кругов

(Аксакова, Шевырева), приписав Гоголю «эпическое созерцание» жизни на манер

древних, представить его героев носителями русского «субстанциального», а

значит, положительного начала и тем ослабить обличительный пафос «Мертвых

душ». На брошюру К. Аксакова Белинский откликнулся заметкой «Несколько

слов о поэме Гоголя «Похождения Чичикова, или Мертвые души», напечатанной

в «Отечественных записках», 1842, № 8, а затем, после ответа К. Аксакова, опубликованного в № 9 «Москвитянина» за 1842 г., остро полемической и

развернутой рецензией «Объяснение на объяснение по поводу поэмы Гоголя

«Мертвые души», опубликованной в № 11 «Отечественных записок» этого же

года.

[194] В действительности же Белинский и Герцен, в отличие от

славянофилов и таких западников, как Н. Кетчер, были далеки от того

поверхностного и прямолинейного противопоставления столиц, которое

приписывает им Анненков. См. об этом у Герцена в очерках «Москва и

Петербург» (1842), «Станция Едрово» (1846), у Белинского — в статье

«Петербург и Москва» (1844).

[195] В своих «Воспоминаниях о Белинском» Тургенев относит личное

знакомство

с критиком к «лету 1843 года». Однако, по свидетельству Белинского, оно произошло в середине февраля 1843 г. через П. В. Зиновьева, с которым

Тургенев был за границей (Белинский. т. XII, стр. 139). До этого Белинский уже

внимательно следил за выступлениями Т. Л. в печати — так подписывался

Тургенев под своими первыми произведениями (см., например, Белинский, т. XII, стр. 111). Когда в апреле 1843 г. вышла в свет «Параша». Рассказ в стихах» за

подписью Т. Л., Белинский отозвался о произведении Тургенева восторженной

рецензией, появившейся в майском номере «Отечественных записок».

Характерно, что уже в первых письмах с упоминанием о Тургеневе встречаются

указания, что Белинский воспринимает его как своего «союзника» против

417

славянофильского лагеря (см., например, письмо к В. Боткину от 31 марта — 3

апреля 1843 г.— Белинский, т. XII, стр 151).

[196] Подавляющее большинство видных славянофилов (А. Хомяков, И. и

П. Киреевские, Ю. Самарин и др.), как это стало известно с опубликованием их

дневников, переписки и т. д., несмотря на демагогические речи и помещичье, фрондерство, были в сороковые годы, хотя и с разного рода оговорками, монархистами, безоговорочными сторонниками таких крепостных устоев, как

помещичья собственность на землю, и помышляли лишь о безземельном

освобождении крестьянства с соизволения самодержавия.

Западники же не были едины в этом вопросе. Грановский, питая горячую

вражду к крепостническим порядкам, склонялся в этом главном вопросе эпохи к

буржуазно-просветительской точке зрения. Большинство западников-либералов

(Кавелин, Анненков и др.) стояло за личное освобождение крестьян, за

«европеизацию» порядков, в виде конституционной монархии, при сохранении

помещичьей собственности и преимущественного политического положения

дворянства, как единственного «образованного» сословия. Такие же «западники», как Е. Ф. Корш, В. П. Боткин и даже Н. Кетчер довольно равнодушно относились

к этому вопросу. Иное дело Белинский, а за ним Герцен и Огарев. Белинскому

была свойственна истинно демократическая ненависть ко всему

крепостническому строю и его порождениям снизу доверху.

[197] Белинский и Герцен иначе думали о «нравственном» характере своих

врагов, а их писания (Дмитриева, Языкова и др.) справедливо воспринимали как

доносы и именовали в подцензурной печати не иначе, как «юридическими

бумагами» и т. п. «Из манеры славянофилов видно, что если б материальная