Ловите принца! (Щепки на воде)
Шрифт:
— О белошвейках не скажу, но вот с мясниковыми дочками и королевам тяжко соперничать!
— Что ж, посмотрим, — подмигнул приятелю разрумянившийся кронпринц. — Только торжественного выхода мне не надо. Явимся скромно, без фанфар и барабанов.
— Как пожелаете, ваша милость, — кивнул Ларик, шутливо кланяясь наследнику лагаронского престола.
Глава седьмая
Молодые люди, словно резвые жеребчики, сорвались с места, чтобы быстрее попасть туда, где им желалось оказаться. Мелин, более легкий и быстрый, первым достиг кипарисовой изгороди. Остановился и осторожно выглянул из-за кустов,
За душистыми деревьями находилась большая, залитая солнцем поляна. Ее изумрудную траву украшала россыпь красных листьев, облетевших с соседних кленов и ясеней, и на этом великолепном осеннем ковре прекрасно смотрелись белоснежные мраморные скамейки и большая статуя тонконогого, крылатого коня. А еще замечательно вписывалась в пейзаж шумная, веселая, пестрая стайка девушек. У одной, невысокой и пухленькой, в розовом наряде из длинной юбки и просторного жакета с высоким объемным воротником, были завязаны глаза, и она, растопырив руки с короткими и толстыми, как у ребенка, пальчиками, пыталась ловить подруг. Те звенели в мелодичный серебряный колокольчик, украшенный зеленой лентой, перебрасывали его друг дружке, смеялись, бросаясь врассыпную, или тонко визжали, когда водила оказывалась слишком близко. Через пару минут розовая барышня поймала одну из хохотушек и, радостная, повязала ей платок на глаза, раскрутила и толкнула в середину поляны. Опять пошло веселье, опять замелькал, зазвенел серебряный колокольчик.
— Смотри, брат: вон та очень даже красивая, — шепнул Ларикна ухо Мелину. — Та-та, в коричневой курточке и вязаной шапке с кистями. Видишь? Ну, что скажешь?
— Про Злату не забыл? — улыбнулся кронпринц.
— Да ладно тебе, — заворчал парень. — Злате не убудет, если я другой девчонке пару раз подмигну.
— Ага, только подмигнешь? — переспросил, 'не поверив', Мелин.
Они бы еще долго занимались подтруниванием в своем убежище за кипарисами, если бы на поляне не стало слишком шумно и беспокойно.
Причиной тому стали двое юношей. Одному, высокому и худому парню в синем богатом наряде, было лет шестнадцать, не больше. Он с громким криком 'ага! выпрыгнул из-за крылатого коня и бросился на одну из барышень, которая как раз спасалась у подножия статуи от водилы. Второй, совсем еще мальчишка, но тоже разодетый в парчу и шелка, просто громко и глупо хохотал, глядя, как долговязый приятель ловит дому.
— Попалась! — парень в синем костюме ловко ухватил девушку за талию и с торжествующим криком попробовал ее поцеловать.
Барышня вывернулась, не позволив его губам даже приблизиться к своему лицу, довольно сильно отпихнула 'ухажера' и кинулась бежать, оповещая громким визгом своих подружек — чтоб они тоже ноги уносили. Судя по всему, юные придворные были им не по нраву. Отвергнутый же, с гневным ревом бросился за ускользнувшей девицей.
— Лови-лови! Держи ее! Держи! — громко подзадоривал парня в синем младший товарищ, прыгая на одном месте.
Пока все это походило на шумную игру разбаловавшихся детей, Мелин с Лариком только хихикали за кипарисами. Но потом, когда долговязый юноша настиг толкнувшую его девушку (это было несложно, учитывая длинные юбки, в которых путались ноги беглянки), сделал ей грубую подсечку, повалил и стал крутить барышне руки, цедя сквозь зубы 'Я поучу тебя! Покажу тебе, как пихаться! , Мелин нахмурился и покинул кипарисовое убежище, пошел разбираться.
— Эй, кавалер, пусти даму, — с такими словами он взял парня за его синий воротник и легко оторвал от девушки.
Не отстававший от друга Ларик помог пострадавшей встать на ноги и отряхнуть сухие листья с юбки и рукавов бархатной курточки:
— Все хорошо?
— Д-да, — кивнула юная леди, бросая испуганные взгляды на долговязого, и спряталась у Ларика за спиной.
— Никак не думал, что при дворе есть нахалы, — суровым голосом сказал кронпринц, рассматривая того, кто сейчас зло пыхтел и старался выкрутиться из его рук.
— Одно моё слово — и тебе снимут голову! — гневно выпалил тот.
— Важная птица? — усмехнулся Мелин, отмечая про себя, что парнишка весьма прыщав и горяч. — Мой тебе совет, важная птица: дам с ног сбивать не годится.
— Пусти! Я принц Патрик! Я все доложу отцу — королю! Тебя повесят! — продолжал угрожать юноша, злобно рыча, и со всей силы лупил Мелина по руке.
— Смотрите-ка: какую рыбку я тут из травы выловил, — уже широко улыбнулся кронпринц. — Привет, братишка! Рад видеть! Только радость моя омрачена тем, что ты оказался обычным хамом, — и отпустил Патрика.
Тот, освободившись, прыгнул в сторону и принялся одергивать задравшийся к подмышкам колет, растерянно посматривая на Мелина и Ларика.
— Ты себя назвал — назову себя и я, — отвечал молодой человек. — Меня зовут Мелин. Король Лавр и мне отец…
— А! — не сбавляя злобы, протянул Патрик. — Стало быть, ты — тот самый илидольский самозванец?
Мелин в одно мгновение изменился в лице, и не в лучшую сторону: глаза его загорелись нехорошими волчьими огнями, брови сошлись к переносью, а губы поджались, обещая жестокую выходку владельца. Его рука быстро вернулась к колету Патрика, но на этот раз не к вороту — она схватила принца за грудки.
— Ты рот открывай, но слова-то подбирай, — прорычал Мелин прямо в лицо сводному брату.
— С какой стати мне под тебя подстраиваться? — ничуть не испугавшись, огрызнулся Патрик, сверкая серыми глазами не хуже кронпринца.
Он пытался вырваться, но не получалось, а Мелина едва сдерживался от того, чтоб не 'начистить репу' спесивому мальчишке, однако его останавливали юный возраст Патрика и то, что первую встречу со сводным братом было как-то нехорошо сочетать с мордобоем. Поэтому с наглостью юного принца Мелин надумал бороться словами:
— С такой стати, что, нравится тебе или нет, а я сейчас старший принц в королевской семье! — рявкнул Мелин, решив использовать-таки свой статус. — И я без помощи папочки и виселицы могу прямо здесь свернуть тебе шею! — и так тряхнул Патрика, что у парня на миг сознание помутилось.
— Господа! Прекратите! — обрушился на юношей властный женский голос.
Мелин обернулся — к ним, со стороны ясеневой аллеи быстро, стремительно шла — о, нет, не шла, а шествовала — светловолосая дама с царственной осанкой, в просторной шубе из белых соболей. При каждом шаге шуба эта распахивалась внизу, обнаруживая длинное платье из голубого шелка с богатой золотой вышивкой по подолу и мелькавшие из-под него изящные кончики белой, замшевой обуви. Лицо дамы было, что кровь с молоком, и весьма красиво: с правильными чертами, высоким лбом, самую малость скуластое. Большие фиалковые глаза из обрамления густых каштановых ресниц смотрели прямо и высокомерно — взглядом человека, привыкшего приказывать и решать судьбы людей. За ней, наперебой что-то щебеча, поспешали те девушки, которые совсем недавно играли на лужайке в жмурки. Следом, более степенно, вышагивали несколько дам постарше, в респектабельных нарядах и головных уборах, целиком скрывавших волосы. А по правую руку от величавой красавицы торопился, то и дело спотыкаясь, юный спутник принца Патрика.