Лучшая зарубежная научная фантастика: Сумерки богов
Шрифт:
Я никогда не слышал о войне между Америкой и Мексикой.
— И кто победил?
— Американцы. Потом мы им отомстили, но для этого понадобилась пара столетий.
— Мексика завоевала Америку?
— Ну, типа того. В каком–то смысле.
От Шлехта я унаследовал Коса. Ему было необходимо к кому–нибудь привязаться, и скоро он стал таскать мне крупицы информации.
— Сержант Чу — ты знал, что он из преступного клана? Они все пираты, кроме него.
— Пираты?
— В Малаккском проливе. Уже не один век пиратствуют. У них судно на воздушной подушке, которое скользит над волнами со скоростью сто километров в час. Силы Безопасности
— Что родственники Чу думают о том, какое место службы он выбрал?
— Он паршивая овца в семье. Ему нельзя домой.
— Кто тебе сказал?
— Никто. Я просто знаю.
Однажды Кос предупредил меня о назревающей драке в моем взводе за одну из самых популярных девиц. Просто для проверки я заявился в казарменный отсек среди ночи, разбудил О’Рурка и устроил обыск. В вещмешках двоих ребят мы нашли достаточно кастетов и ножей, чтобы организовать небольшую войну.
Разумеется, оба заявили, что держат это все для самозащиты, но я решил, что пора им узнать, как действовал по книге старый генерал. Я предложил О’Рурку поразмыслить над тем, что из–за этих идиотов он может лишиться нашивок, и пригласить их в пустой отсек для отеческого увещевания. Когда он закончил, товарищи отнесли их в лазарет, где док Ганнетт их слегка подлатал. Затем я выдал им пластиковые ложечки и отправил чистить жироуловители и засорившиеся сортиры.
Я наткнулся на Ганнетта несколько дней спустя, и он сказал мне, что наказанные утверждали, будто просто навернулись с лестницы. «Они, — сказал он, надо полагать, с иронией, — самые неловкие типы, каких я когда–либо видел».
Наябедничав мне, Кос, возможно, спас не одну жизнь и совершенно точно избавил меня от массы хлопот. В общем, я завел привычку сидеть с ним по вечерам за пивом и позволять ему лить мне в уши все, что он наловил за день.
Слушать чужие мысли — затягивает, но из страха превратиться в Шлехта номер два я не разрешил ему копаться в головах у Мари и Моралеса. Да, я категорически запретил ему рассказывать то, что он узнал от них обоих, мне или кому–то еще. Я не собирался шпионить за внутренней жизнью друга и возлюбленной, но ко всему остальному, что сообщал карлик, жадно прислушивался. После того как мы покинули Пузырь, я порадовался, что так получилось.
Потому что мы наконец вернулись в родную вселенную.
В Пузыре не было такого понятия, как время, но часы на борту корабля исправно работали, и в должное мгновение нашей бесконечной тоске пришел конец. Возвращение в родную вселенную было хронометрическим, и ошибка величиной в микросекунду могла занести нас куда угодно, включая центр звезды. Я, естественно, был серьезно обеспокоен, и даже Мари выглядела напряженной.
— Я делала это двадцать восемь раз, — сказала она однажды ночью, ища покоя у меня на груди, заросшей волосами.
Несколько приглушенным голосом она продолжала:
— Но я никогда к этому не привыкну. Все делают компьютеры, а просто люди вроде нас не могут управлять своей судьбой.
— А что делает в таком случае навигатор?
— Как правило, пьет. Это все, что он может сделать.
Но когда это случилось, я перенес все легче, чем в прошлый раз. Происходило все то же самое, но я был к этому готов. Процесс пошел быстро, и через несколько секунд стало ясно, что мы вне зоны конвекции или эпицентра высокой температуры. Вскоре спокойный голос Мари сообщил всему экипажу, что мы примерно там, где и должны были оказаться. В самом деле, обратный переход удался на славу — система Н 2223 была видна, ее солнце выглядело размером с Юпитер, каким он виден с Терры, только цветом как Марс.
Удивительно, как этим вестям обрадовались люди. В приподнятом настроении я вызволил Тупую Парочку из сортира и сообщил О’Рурку, что их наказание закончено. Все были счастливы, и я тоже. Во время послеобеденных занятий любовью Мари связала меня и уделывала так долго, медленно и замечательно, что я все еще помню это — как помнят что–то сверхъестественное.
Я все еще глупо улыбался, когда Кос подошел ко мне в офицерской столовой для привычной беседы. По его лицу' я понял, что счастливые времена закончились.
— Что с тобой?
— Ничего.
— Тогда что–то случилось с остальными?
— Нет. Я никогда прежде не чувствовал на «Жукове» таких хороших вибраций. Все счастливы.
Почему–то казалось, что именно это расстраивает его больше всего.
— Давай, малыш. Выговорись.
— Я видел на мониторе звезду, к которой мы направляемся.
— И?
— Я почувствовал… ну, как это… трепет. Со стороны Парадизо. От людей. Он странный, идет будто из бездны. Видимо, тысячи людей ощущают одно и то же. вот почему чувствуется так далеко. Поэтому — и потому, что телепатия, похоже, не подчиняется закону обратных квадратов. В любом случае, в той системе творится что–то ужасное — или вот–вот должно произойти, не уверен.
Я посмотрел на его большое лицо, маленькие ручки, сжимающие стакан с пивом, и темные скорбные глаза каракатицы, и мне внезапно захотелось схватить его и вышвырнуть в люк. Вопреки логике мы все стремимся убить приносящих дурные вести. Особенно если вести эти обрушиваются на нас, когда нам по–настоящему хорошо.
Вместо этого, чуть продышавшись, я поблагодарил его. В конце концов, он выполнял свою работу. Я сказал Мари о его удивительном таланте, о самолично виденном доказательстве, что это — реальность, и о его предупреждении. Она восприняла это не лучше, чем я.
— И что конкретно ты хочешь, чтобы я сделала по поводу глупых заявлений этого карлика?
Нетрудно заметить, что если у кого–то есть физический недостаток, все стараются его не замечать, пока по–настоящему не рассердятся на этого человека — и тогда начинают с непосредственного упоминания того самого.
Я сказал несколько напряженно:
— Ты здесь командуешь, и я не ожидаю от тебя ничего. Я советую тебе отнестись к этому серьезно и принять все возможные меры предосторожности, чтобы мы могли успешно завершить нашу миссию. Хорошо?
Она обдумала это и сказала:
— Pardonnez–moi [48] .
Немного позже она добавила:
— Разумеется, это могут быть пришельцы. Зоопарк. Будет вполне разумно рассматривать это как военную операцию. Прежде чем мы рискнем кораблем, лейтенант Моралес займется вооруженной рекогносцировкой, чтобы прояснить обстоятельства.
Я просто посмотрел на нее. С большой неохотой она сказала:
— Ладно, я не могу избавить тебя от риска лишь потому, что сплю с тобой. Ты старший, и разведку возглавишь ты. Удовлетворен?
48
Прошу прощения (фр.).