Лучший роддом на Мертвой улице
Шрифт:
– Тебе придется сложно, – пробормотал Жуль, потупив взор в пол.
– Сложно? Знаешь, что было действительно сложно?! Сложно было выбрать способ распрощаться с ними, – девушка мотнула головой в сторону полочки. – У меня было столько вариантов – оторвать, откусить, раздробить крышкой фортепиано…
– Теперь у тебя будет шанс испробовать их всех, – с досадой и раздражением буркнул Жуль. Он расстроился, что мир лишится такого таланта. Жуль был зол на Анну за содеянное, он сердился на себя, поняв, что не научился разбираться в людях. «Что могло пойти не так?
– Прощай! – закричал Жуль и поспешно выскочил за дверь. За его спиной послышался скрежет. Казалось, что тысячи острых зубов впиваются в костяшки пальцев, разгрызая плоть. На самом деле звук издала сорвавшаяся с двери табличка. Она рассекла твердый пол и упала рядом с расщелиной. Жуль в последний раз увидел стройный силуэт, склонившийся над инструментом. «Я не умерла от радости. Горе и полное разочарование от того, что придется давать регулярные концерты, добили меня». Эти слова не выходили из головы Жуля.
***
– А потом она бросила в меня один из пальцев. Сказала, что могу взять на память, – тихо всхлипнул Жуль и поднял затравленный взгляд на друзей.
– Лысые котики! Какие же эти бабы тупые, – выпалил Сэт. – Почему им не приходит в голову нести ответственность за свою жизнь? Они постоянно ждут поддержки. Смотрят коровьими глазами на окружающих, как будто говорят: «скажи, как мне жить, дай совет, и я смогу постоянно обвинять тебя во всем».
– Сэт, разве так можно говорить о женщинах? – запротестовал Рик. – Женщины – лучшее, что могло случиться с Вселенной!
– Я не хотел никого оскорбить. Но, лысые котики, как же бесит, когда свою вину они переносят на других. «Я стала несчастной, потому что мать заставила меня родить ребенка». Вот скажи, как мать может заставить родить? Она же не силой запихала в нее детородный орган, она не заставила парня кончить в нее…
– Знаешь, я знаком с такими ситуациями, – перебил Сэта Рик.
– Я сейчас не о них, – шикнул Сэт, но в ту же секунду с любопытством посмотрел на Рика. – Расскажешь мне потом?
– Хорошо, – согласился Рик.
– Извращенцы, – выдавил из себя Жуль, опасаясь, что снова продолжит поливать все вокруг.
***
– Что я хотел сказать? – продолжил Сэт. – Я о Шиловой, об этой пианистке и еще о сотне тысяч таких «насть» и «анн». Они для меня на одно лицо, потому как истории их однотипны. Девочки хотели жить, любви, в Париж, удариться в рок или вкусить лесбийской любви. Как все у них сложилось? Правильно! Все испортили родители! Эти вредные и безжалостные существа. Тогда как их дочурки были самыми прекрасными, тонкими натурами, которых не поняли, недолюбили. Удобная отмазка! Почему ты ведешь себя, как истеричка – это все родители. Почему не стремишься к лучшему – это родители! Почему не смываешь
– Не нужно об этом, – тихо обозвался Жуль. Слышать о туалетной теме ему сегодня было ни к чему.
***
– Я понимаю твое негодование, – обозвался Рик. – Более того, ты отчасти прав. Но все не так прозаично, как тебе кажется. Любовь! Она толкает женщин на жертвы. Любя кого-то, они настолько боятся его обидеть, что готовы на все – на безрассудные жертвы в первую очередь. Жертвовать собой! В этом есть огромная доля романтики. Женщины страдают не по причине глупости, они просто не умеют любить в меру. Женщины живут чужой жизнью, так как любят своих родителей настолько, что мечтают им угодить любой ценой. Они не только готовы делать, как им велят, но и способны притворяться, что им это нравится. Эти бедные мамы и папы не всегда догадываются об искренних чувствах детей.
***
– Любовь? Страх! Только он заставляет отказаться от своей судьбы. Женщины боятся быть отвергнутыми родными, они опасаются осуждения, того, что общество посчитает их не такими. Быть ненормальной для них страшнее, чем быть несчастной или мертвой. «Я должна быть такой, как все», – шепчут эти девчонки. Я часто это слышу. Бедняжки не могут кричать о своих чувствах, ведь кричать – это неприлично и страшно. Они водружают свою жизнь на алтарь Страха, – разразился длинной тирадой Жуль.
– Я же говорил – глупые коровы!
– Сэт!
– Ну как тут умолчать?
– Все нормально Рик, – отозвался Жуль. – Сэту просто незнаком страх. Ему не понять.
– Зачем мне бояться? – огрызнулся Сэт. – Ты с этим справишься за троих, Червяк!
– Да я тебя сейчас…
– Что? Заблюешь? – не унимался Сэт.
– Успокойтесь! Оба! – повысил голос Рик. – Когда друзья ругаются, враги ухмыляются, – выпалил Рик первое, что ему пришло в голову.
– У меня нет врагов, – раздраженно кинул Сэт, но замолчал. – Знаешь, Рик, ты сегодня несилен в философских высказываниях. Неубедительные нравоучения, смех. Все хорошо?
– Да, я просто немного взволнован.
– Боишься? – спросил Жуль. Он поймал на себе грозный взгляд Сэта и смолк.
– Ты сегодня виделся с Владыкой? – уточнил Сэт.
– Виделся. Он подготовил новый план.
– Мне снова придется отправляться к людям? – переспросил Сэт.
– Нет. Хозяин хочет возродиться с моей помощью. Без женщин, конечно, тоже не обойдется.
– Как так? Неужели и тут не обойтись без женщин? Зачем они понадобились хозяину? Ведь раньше он довольствовался детьми!
– Я понимаю твое негодование, – сказал Рик. – Но затея со взрослыми детьми –бесполезная трата времени.
– А кто такое придумал? Разве раньше это не действовало?
– Действовало? Так почему Хозяин до сих пор в Аду?
– Может, ему здесь нравится, – ответил Сэт.
– Конечно, нравится! – возмутился Рик. – Но он думает о своей миссии на Земле. Она важнее, чем укромное место в Аду.
– А я бы не хотела распрощаться с этими стенами. Вряд ли на Земле есть такие красивые розочки.