Лучший роддом на Мертвой улице
Шрифт:
– Розочки? – удивился Жуль. – Какие розочки?
– Ты что слепой? – оскалился Сэт. – На стенах. Они совершенны. Даже краше твоей пианистки.
– Не смей говорить о ней! – закричал Жуль. – Она прекраснее любых роз.
– Даже без пальцев?
– Даже без них.
***
– Где вы ходите, мелкие засранцы? – послышалось откуда-то снизу. – Неужели у вас имеются дела важнее?
– Владыка! – запищал Жуль. – Вот мне сейчас достанется!
– И не только тебе, – ответил Рик. – Хозяин говорил, чтобы я собрал вас сразу, как разберусь с бабулей.
– А ты что?
– А я был увлечен интересной
– Не такая она была и интересная, – парировал Сэт.
– Это уже неважно. Хозяин ждет нас. И он очень зол. Благоразумно будет не доводить его до крайней точки бешенства.
– Пошли скорее! – крикнул Жуль.
***
Друзья устремились вдоль длинного коридора. Волосы Жуля выглядели сзади ещё более жалко. Гонимый животным страхом Жуль не обращал внимания на такие мелочи. Он боялся наказания, которое ему мог подготовить хозяин. "Много ли на него попало?" – беспокоился Жуль. Он зря опасался наказания. Хозяин был слишком увлечен будущим перерождением. Ему не было дела до своего пугливого прислужника. Единственный, кто его интересовал – Рик. На этого парня возлагались большие надежды. Он мог сделать то, что никто не делал до этого.
***
Сэт немного думал о Насте, о розовых розочках на стенах, о бестолковом Жуле. Он был рад, что не станет выходить на поверхность. Что эта трудная миссия будет возложена на плечи Рика. Сэт не верил в успех новой затеи, но не слишком переживал на этот счёт. "Владыке виднее", – подумал Сэт. Доверить судьбу философу – более разумно, чем трусу. Сэт не мог понять, к чему тут женщины. Хотя сказать, что это было для него слишком интересным – значит соврать. Его больше интересовала подружка Сэнди. Она так приятно пахла сожженной листвой и дорогим ароматом сыра с плесенью. Сэт много раз ел дорблю. Только вкушать прелести Сэнди было намного приятнее.
***
Рик крепко призадумался. Мысли о возрождении Ада на земле постоянно смешивались с образами о стараниях сладострастной старушки. Рику показалось, что Ада на земле и так предостаточно. Иначе как объяснить то, что он видел за дверью? Почему старые женщины так падки на юношеское внимание? Почему молоденькие мальчики получают удовольствие, когда их плоть истязают змеевидным батогом? Перед глазами Рика возникали исполосованные крепкие полушария. Они дергались в такт хлестким ударам. Сдавленные стоны устремлялись в сморщенную промежность Ирэн. Так называла себя сладострастная бабушка. "Неужели ему действительно нравилось терпеть боль? Люди – странные существа». Рик задумчиво потупился в пол. Он пытался сосредоточиться на своём задании. Сделать это было довольно трудно, ведь нюансов он не знал.
***
Друзья пошли быстрее. Прислужники не хотели злить хозяина больше, чем он уже разозлился. Только ускорив свой ход, ребята тут же остановились. Внимание привлекла затягивающаяся дверь. Подобное здесь случалось редко, когда человек смог переродиться без предварительного разговора, саркастических нравоучений. Они понимали, что сейчас происходит именно этот случай. Табличка на двери медленно растворялась. На ней был изображён человек, который изжарился под лучами южного солнца.
– Какая странная смерть, – сказал Сэт. – Жил на Земле, а сгорел, как в Аду.
– Зато он занимался любимым делом! – ответил Рик.
– Каким?
– Отдыхал, – продолжил
***
Ребята еще долго могли говорить о возвышенном. Спорить. Язвить. К сожалению, общее состояние троицы не способствовало жарким дискуссиям. Друзья были настолько изможденными, что не чувствовали ничего. Их не радовали кричащие грешники и безумные счастливцы. Даже курортная смерть не вызвала особых эмоций. Сгорел и сгорел. Они тоже часто горели на работе в переносном и прямом смысле. Над последним всегда был рад постараться Хозяин. Владыка не был особо злым. Зато он был не в меру странным. Друзья не догадывались о всех его странностях, но от этого их не становилось меньше.
– Как ты думаешь, что будет? – спросил Сэт. – Какая гениальная мысль пришла в голову нашему Величеству?
Все промолчали. Искать ответ на вопрос, находясь в десяти шагах от чёрной двери … Да, смысла в этом не было. Скоро всё станет известным. Жуль и Сэт поспешно отошли назад, освобождая Рику дорогу. "Если он избранный, то пусть тогда и отдувается первым", – одновременно промелькнуло в голове пошляка и труса. Рик неспешно открыл дверь и заглянул в полумрак. Хозяин стоял в пол-оборота. Он судорожно пытался снять через голову зеленый шерстяной свитер. Услышав, что кто-то вошел, Владыка схватился за толстую вязаную резинку обновки. Он с силой разорвал одежду, показав прислужникам выбритый торс.
Глава 3. Обнажившийся Владыка
Владыка распахнул глаза от страха. Прислужники трактовали испуг как проявление гнева из-за непослушания. Почему же Хозяин так испугался? Он был пуглив? С одной стороны Грегори был храбрым, но он постоянно страдал от необоснованных страхов. Первый из них – быть убитым во время снятия узкой одежды. Казалось, что кто-то воспользуется его беспомощностью во время переодевания и просунет под ребро острый клинок. Чтобы одежда снималась быстрее, Грегори даже удалил растительность на теле. Теперь вещи реже цеплялись за кустистую грудь, а быстро соскальзывали.
Несмотря на то, что действия происходили в Аду, сумрачная комната была окутана сковывающим холодом. У Владыки мерзли пальцы, но он больше не мог оставаться в этом зелёном безобразии. Свитер ему связала любимая, подарив вещицу Хозяину в честь его юбилейного года правления – пять тысяч лет. Владыка носил свитер из уважения к Лори. При этом он постоянно мучился другим страхом – боязнью носить вязаные вещи. Когда шерсть соприкасалась с кожей, Хозяину казалось, что он слышит, как нити скрипят на зубах. Неприятней было только вкушать кислые яблоки, которые действовали на нервы сильнее, чем звуки игры на скрипке бездарного самоучки.
Посмотрев на отброшенный в сторону свитер почти с ненавистью, Грегори зарекся его надевать. Эта вещь вызывала огромный спектр психозов. Постоянная оскомина во рту, страх быть убитым, неприятные ощущения от соприкосновения шерсти и пеньков щетины – слишком много всего, чтобы продолжать играть в воспитанного Владыку. Бедному Грегори казалось, что он до сих пор ощущает небольшое и такое назойливое покусывание.
***
– Чего уставились? – рявкнул раздраконенный Грегори. Он уже отошел от первого шока, поэтому всеми силами пытался выбить из памяти прислужников свой испуганный образ.