Любимая мартышка дома Тан
Шрифт:
– Да, да, могу себе представить, что произошло дальше. Как я знаю, с тех пор императрицы у государя не было и нет.
– Она была разжалована в простое звание, – дипломатично уточнил Ван.
– Что за монах развлекался некромантией? – продолжал я.
– Даос, скорее всего,– без особой уверенности предположил юный исследователь имперской истории. – Чудеса – это по их части. Хотя… прошу простить, это мне неизвестно.
– Теперь опять о ведьмах. Чжао была единственной в столице? Были ли другие ведьмы или колдуньи?
– Конечно,– тут Ван едва заметно усмехнулся. – Ведьмы и колдовство были всегда. Хотя по закону колдовство запрещено. Когда императрица У ещё была лишь молоденькой наложницей императора Гао-Цзуна, она, как всем известно, удушила собственного младенца, сына императора, чтобы обвинить в этом преступлении тогдашнюю императрицу, носившую имя Ван. Император не знал, что и думать, но молодая У Цзэтянь выдвинула против императрицы новое обвинение – в ведьмовстве. И её заключили в темницу. Но и это не все. Юная У Цзэтянь подготовила фальшивый указ о казни императрицы и заключённой с ней вместе госпожи Сяо. Им отрезали руки и ноги и запихнули их в большие глиняные сосуды, где они и умирали несколько дней. Так вот,– заторопился Ван, увидев, что даже Юкук чуть позеленел,– госпожа Сяо тогда сказала: проклятая У Цзэтянь, после смерти я стану кошкой и загрызу тебя до смерти. И,– Ван опять начал скандировать высоким голосом: – придя к власти, императрица У запретила держать кошек в своём чанъаньском дворце и вообще редко бывала в городе, предпочитая восточную столицу Лоян. Разве это не колдовство?
– Итак, колдовством занимались многие, а верит в него ещё больше людей. Ну, а где могила ведьмы Чжао? – продолжил я допрос после долгой паузы, в течение которой были наполнены и опустошены несколько чашечек чая.
– Неизвестно. Но вот что важно: тот, кто найдёт эту могилу, получит власть над духами подземного мира и сможет использовать эту власть против своих врагов,– раскраснелся от удовольствия Ван. Он действительно неплохо подготовился к нашей беседе.
– И последнее. Все эти истории очень милы и поучительны, но что имеет ведьма Чжао против нас, гостей империи? Известно ли, что её когда-либо обижали торговцы с Запада?
Вот тут Ван только развёл руками. А старик Юкук, быстро улыбнувшись ввалившимся ртом, просипел:
– Господин, есть ещё один важный вопрос. Пусть Ван скажет, когда именно о ведьме Чжао заговорили мирные жители Чанъани.
Ван продолжал молчать, а Юкук с мстительным удовольствием ответил сам:
– Не более полутора-двух лет назад. Все правление нынешнего императора никто не помнил о какой-то там Чжао. А сейчас вспомнили.
Мы с Юкуком переглянулись. Два года назад в империи – впервые за годы правления Светлого императора – случился голод, и цены взлетели вверх. И тут на ночных крышах многие увидели злого духа, который – как только что сказал Ван, – пьёт кровь у бездарных и продажных чиновников. Или – не увидели, а только заговорили о нём? В любом случае ясно, что покойная госпожа Чжао имеет отношение не к судьбе плохих чиновников вообще, а к фигуре убившего её нынешнего государя, лета которого более чем преклонные – страшно представить, но он переступил рубеж семидесятилетия. В общем, перед нами была явно связанная с политикой ведьма, тем более что нашедший её могилу обретёт не какие-то там деньги, а «оружие против врагов».
Но с другой стороны, можно было уловить и другую связь – между началом разговоров о ведьме на крышах и гибелью Мелека, которая произошла примерно в то же время.
Опять стало тихо. И тут я обратил внимание на слишком уж отрешённый вид Юкука. У него это обычно означало крайнюю степень довольства собой.
– Заканчивай же, уважаемый друг,– попросил его я.
– Пустяк, господин; просто один человек недавно обмолвился, что несколько вельмож собирались недавно для разговора о вреде древнего искусства общения с мёртвыми и о том, что подобные упражнения следует заново запретить императорским указом.
Я вздохнул и откинулся на подушки, кивнув ему два раза. Это означало: все силы отныне бросить именно в этом направлении.
Пусть пока и непонятно, какое всё-таки отношение ведьма имеет к нашему торговому дому. Не хотелось думать, что дом оказался замешанным в какой-то сложный придворный заговор, совершенно ему не нужный.
ГЛАВА 5
МОГИЛА ИМПЕРАТРИЦЫ
– Часовых нет,– доложил из ночной черноты голос Сангака.– Можно подниматься.
Перед нами тёмным горбом возвышался холм, прорезанный обращённой строго на восход широкой парадной лестницей в небо. Впрочем, ступени были только внизу, а выше смутно белел гравий широкой аллеи, которая также неуклонно вела вверх. По сторонам её двумя неподвижными рядами высились неразличимые во мраке тяжёлые фигуры.
Судья Сяо, в парадном облачении и высокой чёрной шляпе, облечённый всеми полномочиями своей власти и сопровождаемый двумя стражниками, с пыхтением начал топать вверх по лестнице, а потом по гравию – по самой середине аллеи. А наш отряд, укутанный в тёмное, крался среди деревьев сбоку.
Мы с самого начала не ожидали увидеть на вершине этого холма ничего хорошего. Помню, мы лишь подобрались к его подножию, как на сердце почему-то стало очень тяжело, дыхание начало прерываться.
И вот-стоило нам сделать несколько десятков шагов вверх – как произошло нечто уже совсем необъяснимое: земля мягко покачнулась под нашими ногами.
Вся затея была, конечно, совершенным идиотизмом. Но что мне оставалось, если после двух с лишним недель бессмысленного просеивания базарной болтовни (и сведений, полученных от чиновников мелкого и крупного ранга) в наших руках оказалось лишь несколько зёрен более-менее ценной информации?
Во-первых, мы узнали, что после инцидента в моём доме ведьма Чжао продолжала мелькать на крышах Чанъани.
Во-вторых, «языки и уши» без особого труда выяснили, что если кому-нибудь нужен хороший убийца, то нет никого лучше трёх карликов – известных акробатов братьев Ляо, в дневное время веселивших публику в цирке на Западном рынке.
Одновременно выяснилось, что загадочные смерти от удара острым тонким предметом в глаз или висок уже не первый год происходят в столице и стали буквально эпидемией, и никто не знает имени убийцы.
К сожалению, и о любимой шутке братьев Ляо – отправляться на дело в сопровождении двух других циркачей, переодетых солдатами, -удалось узнать довольно быстро. Но и этот путь вёл в никуда. Потому что, как мы далее выяснили – и совершенно этому не удивились,– «карликов в цирке в последние дни осталось почему-то только два, а где третий – неизвестно.
Да и вообще весь цирк с Западного рынка исчез, погрузился в повозки и уехал зарабатывать деньги то ли в Лоян, то ли ещё подальше.
В общем, полный тупик.